Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Нет, маски, пожалуй, посимпатичней будут.
– Милые дамы, – Райдо любезно улыбнулся, отметив, что при виде клыков его Мирра ощутимо вздрогнула, – надеюсь, вы не откажетесь от чая?
Конечно, дамы не отказались.
Ни от чая, ни от предложения остаться в доме, ведь буря разыгралась, и разве гостеприимный хозяин позволит гостям рисковать жизнью?
Комнат хватит. И дом надежен, а Райдо безмерно счастлив оказать этакую любезность. Во всяком случае, он очень надеялся, что выглядит в достаточной степени счастливым.
Глупым.
Беспомощным.
Таких не боятся, а значит, потеряют осторожность, и… и все одно мыслями Райдо возвращался к альве и мальчишке, который, потеряв остатки совести, бросил вожака. А с другой стороны, и хорошо, пусть присмотрит за альвой, чтобы глупостей не натворила. Пару часов присмотрит. Вечером же Райдо и сам заглянет, благо точно знает, где альву искать.
– Вы играете в лото? – осведомилась Мирра, прижимаясь всем телом. И на руке повисла, а рука и без того ноет… и желание одно – избавиться от докучливой девицы.
Нельзя.
Матушка говорила, что женщины любят внимание, а еще знают порой больше мужчин. Женщин вообще зачастую недооценивают. И Райдо, стиснув зубы – он надеялся, что гримаса эта будет сочтена разновидностью улыбки, сказал:
– Я обожаю лото…
– Ах, какое совпадение! Я тоже…
Освободится он нескоро…
…Райдо появился глубокой ночью.
Ийлэ не спала – она пребывала в позабытом уже состоянии полудремы, когда сознание повисает на грани, готовое в любой миг, по малейшему шороху сбросить оковы сна.
Ийлэ слышала и шелест ветра, и скрип крыши, которую следовало бы подновить, об этом еще отец говорил. Услышала она и тягучий стон дверных петель, и осторожные шаги. А следом появились и запахи – бренди, опий и болезнь.
Это сочетание было тревожным. И сон тотчас слетел с Ийлэ, вот только уйти она не успела.
– Тише, – сказал Райдо шепотом. – Это я. Это всего-навсего я… проклятье, голова кружится… в комнате душно. Я окна открыл, а все равно душно.
Он добрался до трубы и уперся в нее ладонью, застыл, дыша шумно и часто сглатывая.
– Со мной такого давно… выпил, называется… с гостями… чтоб им провалиться всем…
Ийлэ молчала, надеясь, что пес уйдет.
– А Нат сказал, ты здесь прячешься. Он думает, что это я виноват, что ты здесь прячешься… из-за этих… ты их боишься?
– Нет, – шепотом ответила Ийлэ.
– Правильно. Не надо бояться. Я не позволю тебя обидеть… я тебе вот… принес одеяло… тут же холодно, а у меня жара стоит… духота…
Он выронил сверток, который держал под мышкой, и наклонился, чтобы поднять, но не удержался на ногах.
– С-сейчас… – Райдо встал на четвереньки. – Погоди… что за… я пить умею… не думай… и норму свою знаю… и сегодня два стакана, а… ведет, как с двух бутылок… Нат злиться будет…
– Опий.
– Что?
Ийлэ подалась вперед, попросив:
– Дыхни.
Пес и дыхнул.
Кровь. И гной. И значит, не хватило ее малых сил, чтобы запечатать все семянки. Или же его собственное железо не способно оказалось затянуть раны. Воспалились. Больно ему? Наверняка.
Но он почему-то не злится…
Не это важно. Нет, важно, но не это, а слабый мягкий аромат, который почти теряется в иных. Не опий. Опий пес бы почуял, у него нос получше, чем у Ийлэ, а вот опий с корнем черного ладанника – дело иное.
Фирменная настойка найо Арманди.
Она так много о ней рассказывала и порой привозила к чаю, сама разливая по крохотным, с наперсток, чашечкам тягучую ароматную жидкость. Слишком тягучую и чересчур ароматную.
И мама говорила, что у людей чутье слабее, что им этот запах приятен.
– Опий, – повторила она.
А пес вдруг покачнулся и подался вперед, скользнув щекой по пальцам Ийлэ.
Холодная кожа. Сухая. И жесткая, словно не кожа даже – дерево… гладкое темное дерево… и надо бы руку убрать, но ей страшно разрывать это нечаянное прикосновение. А дыхание Райдо щекочет кожу.
– Настойка…
Она все же отдернула пальцы и руку за спину спрятала.
– Настойка, – повторил он глухо. – Вот значит как оно… та еще гадость… нет, на вкус, может, оно и ничего, хотя я и не любитель сладких ликерчиков, но вот запах… такое чувство, что она в эту настоечку флакон духов вылила.
Ийлэ кивнула: для пса запах черного ладанника должен быть особо неприятен.
– Задницей же чуял, что не духами, а… – Пес осекся, он явно не собирался уходить и на полу устроился, протянув принесенное одеяло Ийлэ.
Нат тоже притащил. И сидел до заката. Свечей оставил с полдюжины. И чай во фляге, шарфом обмотанной. Ее Ийлэ у трубы устроила, чтобы не слишком фляга остыла.
– Не духами, в общем, пахнет. Одеяло возьми.
– У меня есть.
– А она мне… мол, попробуйте настойку… фирменная… я, пень старый, и попробовал… хорошее воспитание, чтоб его…
…наверное, Ийлэ могла бы улыбнуться…
…там, в иной жизни…
В этой она нащупала флягу, которую и протянула псу. Руку убрала быстро, избегая еще одного случайного прикосновения.
– Еще одна особая настойка?
– Чай. Нат.
– Натов чаек – это хорошо, а то сушит… и вот что я тебе скажу, от хорошего воспитания одни проблемы. Послать бы ее в бездну с ее настоечкой, так нет же… пил… и вот теперь сушит… ведет… и душно невыносимо… я тут полежу, с вами… она спит, да?
– Да.
Отродье и вправду спало сутками.
Ело и спало.
Просыпалось, снова ело жирное козье молоко, а наевшись до белых пузырей на губах, засыпало. Ийлэ не знала, нормально ли это, но… оно хотя бы перестало умирать.
Наверное, это было хорошо.
– Я полежу… и пройдет… к утру пройдет… я не люблю опий, от него голова тяжелая, думать не могу вообще.
Он лег тут же, у теплого бока трубы. И флягу обнял.
Вскоре дыхание его выровнялось.
Пес спал.
Рядом. Близко. И сон его был достаточно глубок, чтобы не услышать, как Ийлэ…
Она вытащила нож. Тупой, с закругленным лезвием… Но если по горлу… или в шею воткнуть, перервать артерию… его уже не спасут…
Ийлэ осторожно выбралась из убежища. Она обошла спящего пса, который во тьме выглядел темною бесформенною грудой. Ийлэ вслушивалась в хрипловатое его дыхание.
Ровное. Размеренное. Он ничего не успеет почувствовать… а если и успеет, то…
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
