– Ты, Ванюшка, до сих пор еще не протрезвел, – усмехнулся Бобылев.
– Не, Андрюха, доставай чарки! Обмывать станем. Это же, почитай, подполковника получил, а зажопить хочешь, – фыркнул Ванька, протягивая стакан, который он так и не вернул хозяину.
– Хрен с тобой! – выругался капрал (виноват, капитан!), наливая.
– Ну, за господина капитана лейб-гвардии! – торжественно произнес Вадбольский. Полушутя-полусерьезно сказал: – Виват!
Ванька выпил, занюхал рукавом и смачно крякнул.
– А может, – задумчиво изрек он, – в Туруханске-то лучше будет? Дом каменный отстрою, о двух этажах, бабу какую-нить заведу, потолще да посмазливей. Или, – оживился он, – возьму да и оженюсь. Найду себе дочку купчика какого, что побогаче. Купцы там на мехе да рыбе сидят, так серебро у них не переводится. А тобольскую бы купчиху взять, так и золотишко в приданое будет.
– Ты ж князь, Ванька. Да не татарский какой-то, а цельный Рюрикович! – усмехнулся Бобылев. – Негоже князьям на купеческих дочках жениться.
– Подумаешь! Князь, мордой в грязь, – сказал Ванька с тоской и длинно выругался. – У меня вотчина – деревенька горелая. Всего и богатства – сундук с бумагами.
– А дядька твой что скажет?
– Какой дядька? Тот, что в бригадирах сидит? Никита Михалыч? Так он мне так, седьмая вода на киселе. Пяти– али шестиюродный. Ему на меня с высокой колокольни плевать. Я к нему как-то пришел, червонец в долг взять, так он меня даже на порог не пустил.
– Как так? – удивился Бобылев. – Лейб-гвардейца, да на порог не пустил?
– Н-ну, – протянул Ванька. – По правде-то говоря, я у него уже брал да запамятовал отдать. А что до купчихи простой, так Петр Алексеевич вообще на девке безродной женился, и ничего. Коли царю можно, так мне и подавно. Может, я еще и пить брошу, деток заведу.
– Детки – дело хорошее, – кивнул Бобылев.
– А че смеешься-то? – обиделся Ванька. – Может, в Туруханске-то и есть мое счастье? Подале от Москвы с Петербурхом, от пьянок-гулянок. С кем там мне пить-то? С купцами мордатыми да подлым людом?
– Ну, Ваньк, даже и не знаю, – пожал плечами капитан. – В Туруханске-то, чай, людишки посадские да купцы воеводе будут подношения таскать. А прознают, что ты вино зеленое уважаешь, проходу не будет. Только и будешь делать, что водку пить.
– А вот хрен тебе! – рыкнул князь, складывая кукиш.
– Ты, Ванюшка, кулаками-то тут не маши, – одернул его капитан. – Хочешь подраться, так погоди немного. Дело сделаем, так и помашемся.
Может, Ванька и рад бы помахаться прямо сейчас, но, вспомнив, что фляга с вином приторочена к поясу капитана, пошел на попятную:
– Ой, Андрюшка, прости дурака. Это я так, на себя злюсь. Брошу я пить. Вот те крест, брошу! На воеводство сяду, пить перестану, чтобы никакая собака не гавкнула, что воевода пьяница. А щас дай еще немножечко… Ну, чуть-чуть…
Капитан уже начал жалеть, что взял с собой Ваньку. Еще немного, и прапорщик просто упадет в сугроб.
– Больше не дам, – строго сказал капитан. – Ты мне сказал, что только башку поправишь, а сам уже два стакана вылопал.
Вадбольский притих и насупился, словно воробей под застрехой. Бобылев уже обрадовался, что князь молчит и не просит выпить, но тот подал голос.
– Тебе-то, Андрюха, хорошо жить, – с легкой ноткой зависти сказал приятель. – Вон у папаши твово имение под Москвой, деревушек да людишек крепостных куча. Деньги надобны – пжалста! А мне все самому да своим лбом пробивать приходится. И деньги – токмо жалованье, что на один раз в кабак сходить. Окромя титула, ничего в жизни нет.
– Давай меняться, – великодушно предложил Бобылев. – Я тебе – деревеньку, а ты мне – титул. Попрошу у отца – не откажет. Князь Бобылев – звучит, а?
Князь хохотнул, давая понять, что понял шутку, но потом опять опечалился и начал рассказ о нелегкой судьбе княжеского рода Вадбольских:
– У рода-то моего имений много было, да поутрачено все. Моя-то ветвь – самая младшая, земли немного. Зато – накоплено было изрядно. В Ливонскую войну замки немецкие знатно пограбили, а при Бориске Годунове татар пощипали. У прадеда моего… а, нет, не у прадеда, а еще у прапрадеда, денег куры не клевали. А когда ляхи на Русь пришли, он все золото и серебро в большой котел положил да закопать велел, чтобы не отобрали. Ну а сам, как положено, воевать ушел. Не то – к Ваське Шуйскому, не то – к самозванцу которому-то – хрен-те знает, много их было. Воевал, воевал, а потом его и убили. Убили, а место никто потом найти не мог. Вроде прадеду он место показывал, а тот позабыл.
– Позабыл? – переспросил Бобылев, удивляясь – как же это можно забыть, где клад родовой закопан.
– Забыл, – горестно вздохнул Ванька. – А как не забыть, коли прадеду при штурме Москвы поляки кистенем по башке двинули? Малой совсем был, а на войну пошел. Он поначалу-то даже имя свое забыл. За него замуж даже никто идти не хотел. Потом, правда, оклемался, женился. Жена, прабабушка моя, на тридцать лет младше. Деда моего родил, когда ему за пятьдесят годиков было.
– Силен, – уважительно кивнул Бобылев.
– Угу. Деда родил, а место все равно вспомнить не смог. Мол – было то золото в кованом котле, а котел на берегу реки Андоги спрятан, сверху каменной плитой прикрыт.
– А искать не пробовали?
– Куда там! – вздохнул Ванька еще горше. – Искали, как не искать. И прадед искал, и дед мой. Да и отец мой искал. Чего только не делали. И с лозой ходили, и к колдунам обращались. Без толку. Да я и сам, грешным делом, хотел было поискать, да все недосуг.
– Может, нашел кто?
– Куда там! Андога-то река от истоков до устья верст сто будет. Может, придумают какую-нибудь трубу, навроде подзорной, чтобы сквозь землю смотреть, тогда и найдут. Или что-нить такое, чтобы золото с серебром в земле искать. Трость какую-нить хитрую. Тащишь ее по земле, а над золотом-серебром она звенеть начинает.
– А как она золото с серебром отличать будет? – резонно заметил капитан. – В земле-то сколько всего понапихано. Вон, потащишь такую трость где-нибудь под Полтавой, вся на звон изойдет. А копать начни, железо сплошное.
– И на Андоге-то, там испокон веков кузницы стоят. Ежели собрать в земле гвозди да подковы – гору сложить можно!
– Вон, видишь. А ты говоришь – трость хитрая, – усмехнулся Бобылев.
– Ниче! – бодро заявил Вадбольский. – Немцы – народ умелый. Когда-нибудь такую трость и придумают. Над золотом звенеть станет, а над железом – гудеть.
– Во-во, – хмыкнул Бобылев. – Немцы придумают, сами найдут да себе и заберут. Думаешь, нам подарят? Как же!
– Это точно, – согласился прапорщик. – Немцы, они такие. Придумают, клад мой найдут да и украдут. Эх, а мне бы щас полтину, чтобы винца купить! Была б полтина, так и просить не надобно. Мерзну тут, как пес ледащий, а лучший друг выпивку жмотит. Ты, Андрюша, налил бы мне еще чарочку. А пить я, ей-богу, брошу, истинный крест.
