Книга Самая сексуальная журналистка - Дженнифер Рэй

Фейт уехала три недели, два дня и семь часов назад, а Кэшу по-прежнему не удавалось провести больше пяти минут без мысли о ней. Кэш тосковал по ней так сильно, что жгучая боль стала его постоянной спутницей.

Каждую свободную минуту он проводил за серфингом или бегом – и все равно не уставал достаточно сильно, чтобы спать по ночам. Она уехала. Просто собрала вещи и устремилась вслед за мечтами. Без него. Кэша снова отвергли, причем на сей раз ему было намного больнее. Она бросила его не ради другого мужчины – ему даже некого было ненавидеть.

Затренькал телефон. Кэш проигнорировал звонок. В последнее время работа превратилась в утомительную необходимость. Все, что он хотел сделать, – это вернуть телеканал на успешные рельсы и уехать в Штаты. Кэш не мог не признать, что отчасти его желание сбежать подальше от родного дома было связано с Чарли. Это из-за разлада с братом он стал таким. Бесчувственным.

Он был бесчувственным, пока не встретил Фейт. Она была права. Он боялся. С тех самых пор, как Джесс разбила ему сердце. Боялся встречаться с братом, боялся оставаться на ферме, боялся идти дальше. Боялся до тех пор, пока не появилась Фейт. Пока не показала ему, какой может быть любовь.

Телефон зазвонил снова, и Кэш ответил. Это был Гордон Грант. Опять. Передача Фейт впервые вышла в эфир в Великобритании на этой неделе. Кэш просмотрел рейтинги. Программа не побила рекордов, но для британского рынка, известного своим консерватизмом, Фейт дебютировала исключительно хорошо.

– Как рейтинги? – привычно спросил Гордон. – Нам удалось привлечь больше рекламодателей?

– Нет, – ответил Кэш. – Они готовы подписать контракты только после того, как мы станем освещать больше местных тем.

– Этого не будет.

Пальцы Кэша сжались в кулак. В обычной ситуации он обязательно затеял бы спор. Сбил бы Гранта с толку выдающимися познаниями в области рейтингов, составления сетки вещания и деятельности телевизионной индустрии. Но в данный момент все это было ему до лампочки. Он не хотел думать о телевидении.

– Как дела у Фейт?

Грант помедлил.

– У Фейт?

Кэш заскрежетал зубами.

– Да, у Фейт. У Фейт Харрис. Ее новая передача «Секси Лондон» вышла в эфир на этой неделе.

– О, рейтинги не самые лучшие. Мы пригласили комедийного актера, который станет ее соведущим на следующей неделе.

– Вы… что?

– Ну, что-то в этом роде. Если честно, для нас эта передача – не самое удачное приобретение, и мы только что получили предложение по поводу нового спортивного шоу с участием Дэвида Бекхэма.

Кровь закипела в венах Кэша.

– Ты притащил ее туда, чтобы изменить формат передачи? А потом избавиться от нее?

– Таков телевизионный бизнес, Андерсон, – кому как не тебе это знать.

Он знал это. Знал, какой жестокой была эта индустрия, – она чуть не уничтожила его самого. Он стал черствым. Решил, что любви не существует. Но теперь он знал правду – это Фейт открыла ему глаза.

– Я скажу тебе то, что знаю, Грант. Создание качественного контента не связано с рейтингами и рекламодателями. Это связано с тем, чтобы найти людей, по-настоящему увлеченных своим делом. Людей, которые искренне любят то, чем занимаются. Быть рядом с ними, когда это требуется, но не давить, считая, что знаешь абсолютно все.

Грант ошеломленно помолчал.

– Ты что, пьян, Андерсон?

Кэш вдруг действительно почувствовал себя опьяневшим, но потом догадался: именно так ощущаешь любовь.

– Если я и пьяный, то не хочу трезветь никогда.

Не говоря больше ни слова, Кэш нажал на кнопку, прервав разговор с Грантом. Прямо сейчас ему требовалось сделать два звонка: один – брату и другой – в аэропорт. Кэш не хотел довольствоваться тем, что есть. Он хотел любить – даже если это означало, что ему будет больно. Он просто больше не боялся этого.

– Ты хоть представляешь, как трудно было тебя разыскать?

…Фейт спала долго. От спиртного, обильно употребленного на рождественской вечеринке телеканала накануне вечером, в голове все поплыло, и она отключилась, свернувшись калачиком на теплых простынях. Она проплакала всю прошлую ночь – точно так же, как плакала последние три недели. Все внутри по-прежнему разрывалось от боли.

Фейт разбудил стук в дверь. Открыв, она обнаружила на пороге предмет своих снов – или скорее ночных кошмаров.

Он хмурился.

Кэш расставил ноги шире и сунул руки в карманы. Сонливость Фейт вмиг испарилась, и сердце гулко застучало в груди. Холодные мурашки пробежали от ног к голове. Она что, все еще спала? Его появление казалось таким странным, что Фейт невольно подумала: а вдруг он материализовался здесь благодаря силе ее страстного желания?

– Кэш… – Сердце Фейт колотилось так тяжело, что грудь разрывалась от боли. Ей хотелось протянуть руку, ощутить его кожу и понять, что он был настоящим. Но она остолбенела, глядя на него с открывшимся в изумлении ртом.

Это был он.

Здесь.

– Что ты тут делаешь?

– Я был в городе и решил разыскать тебя.

Сердце оборвалось в груди.

– Зачем?

– Я скучал по тебе, – от Фейт не укрылся намек, сквозивший в его голосе. Страстный жар в его глазах. Он «разыскал ее». Другими словами, хотел заняться сексом.

Кровь вскипела в венах Фейт. Да как он посмел? После всего, что произошло? После всех этих взглядов, говоривших о чем-то большем, чем… просто секс?

Фейт со всей силы хлопнула дверью.

Но Кэш среагировал молниеносно. Его нога метнулась в проем, и дверь снова распахнулась.

– Что ты здесь делаешь? Неужели ждешь, что я позволю тебе получить то, что ты хочешь, только потому, что ты – здесь и очень возбужден?

Вытащив руку из кармана, Кэш положил ее на дверной косяк, и Фейт заметила, как вспыхнули его щеки.

– Да что на тебя нашло, Фейт? Какого черта ты на меня набросилась?

Он злился, и от его грубого тона внутри у Фейт все перевернулось. Его голос срывался…

– Нам больше нечего сказать друг другу, Кэш. Мы уже сказали все перед тем, как я вернулась домой.

– То есть перед тем, как ты уехала?

Фейт заметила, как набухла и запульсировала вена на шее Кэша. Костяшки его пальцев, сжимавших косяк, побелели.

– Я должна была уехать. Мне предложили работу. Ты ведь знаешь.

– Я-то знаю. – Кэш впился в нее взглядом. В его левом глазу посверкивала зеленая крапинка.