У меня совершенно разыгралась фантазия. Можем ли мы быть уверены в том, что сбитая нами на шоссе женщина была обычным человеком? — спрашивала я. Ведь по радио не передали объявления о розыске. Полиция не искала свидетелей! Что, если она — инопланетянка, гостья из космоса? В ту ночь над плоскогорьем разлился какой-то небывалый свет. Я пыталась как-то объяснить случившееся и вспомнила, что мы видели в небе бриллиантовый отсвет.
Мы ничего не понимали. Кто эта потерпевшая? Если она не инопланетянка и не привидение, должен же на другом конце этого ребуса найтись некто, задавший себя вопрос: кто преступник?
Наш автомобиль в Хелле. Должны ли мы только объявиться? Можно позвонить и сообщить анонимные сведения о пострадавшем при столкновении «фольксвагене», который стоит на паромной пристани. В этом случае мы положим конец нашему невыносимому положению. Тем более что «фольксваген» уже фигурирует в отчетах полиции…
Из всего этого хаоса вопросов и возможных выводов родилась новая идея. Я первая облекла ее в слова.
Я сказала: «Дорогой Стейн! Мы жили вместе пять лет. Внезапно нам ужасно не повезло. Мы один-единственный раз совершили ужасную глупость — уехали после столкновения на дороге. Но что бы ни случилось со сбитой нами женщиной, мы уже не можем ей помочь. Не лучше ли сделать эти последние дни по возможности самыми прекрасными?»
Сириус! Его просила я. Ты — Андромеду! Ты подхватил мои ассоциации, мы говорили об этом в Ревснесе.
Я молилась за нас, и ты вместе со мной. Так начались те последние чудесные дни, которые мы провели вместе.
Мы приняли душ и через полчаса уже сидели внизу, в старинном, музейного вида ресторане, за бокалом аперитива. «Golden Power» у них не было, зато были «Смирновская» водка и лимонный сок.
После обеда мы снова пили кофе перед камином, но в голове у нас вертелось одно, нам то и дело приходилось подниматься в комнату, чтобы не пропустить новости. Но новостей мы так и не услышали.
Я хочу вспомнить некоторые подробности той недели, что мы провели в гостинице, хотя ты наверняка все помнишь, да и кое о чем мы говорили, когда встретились в последний раз. Каждый день мы совершали долгие прогулки. В первый же день отправились в горы, через Супхелледаль, дошли до самого ледника. Ты помнишь тот день, Стейн? Помнишь, что мы нашли на мысу после того, как съели по шоколадному пирожному и в уютной хижине у Суппхелльского ледника купили домашней вязки рукавицы? Назавтра мы взяли напрокат велосипеды и побывали в Хорпедаль и Бёйадаль. В Бёйадаль несколько часов просидели на моренах, разглядывали, как ледники раскалываются там на мелкие обломки. На прогулки мы обязательно брали с собой приемник. Как-то, когда мы проходили мимо стойки обслуживания, одна из регистраторш, по имени Лайла, указала на него и с улыбкой спросила: «Баадер — Майнхоф?»
Мы сделали вид, будто ее не расслышали. Пока все оставалось неизвестным. Ни одна душа не поинтересовалась, чем занимаются новоявленные Бонни и Клайд в своем диком странствии. Мы пользовались этим, мы жили сегодняшним днем — более отдаленной перспективы у нас не было. Мы радовались каждому дарованному нам часу. Мы беседовали и размышляли. Вероятно, эту женщину сбила чья-то машина и ее в тот же день увезли. В этом случае наша вина становилась чуточку меньше, но мысль о случившемся все равно заставляла нас чувствовать себя преступниками. Возможно, ее толкнули на шоссе как раз тогда, когда мы проезжали мимо, ведь было довольно светло, но мы все равно ничего не видели, пока что-то красное внезапно не оказалось перед самым капотом машины. К тому же мы не видели, не прятался ли кто-нибудь в кустах, когда мы вернулись к месту происшествия. А что, если она уже была мертва, когда наш автомобиль столкнулся с ней? Почему бы нет?
Ведь мы видели только «что-то красное перед капотом», это выражение мы повторяли не однажды. Саму женщину в рассеивающемся горном тумане мы не заметили. Вероятно, кто-то увез ее в тот же день и нуждался лишь в том, чтобы изобразить несчастный случай. Возможно, она лежала на обочине, и не будь на ее плечах алой шали, ее трудно было заметить. Хотя этого столкновения было достаточно, чтобы разбить переднюю фару…
Она была иностранкой — в это мы мало-помалу уверовали. Поэтому никто о ее исчезновении и не заявил. К тому же мы видели иностранный трейлер… Мы согласились с тобой в том, что он был немецкий… Тебе следовало выехать на ту лесную тропу, Стейн!
Быть может, водитель трейлера подобрал ее. Возможно, между белым автофургоном и трейлером имелась какая-то связь. Ведь все это происходило глубокой ночью. Ночь — самое удобное время для сомнительных встреч.
Мы принялись сочинять историю о немецком трейлере, прибывшем из Эстланна, о пожилой женщине… с красной шалью… Возможно, она была курьером и шла по дороге в горах, чтобы встретиться с фургоном из Вестланна. Дальше этого наша история не продвинулась…
Ты еще там?
>>>
Да, и, кажется, ты ответила не сразу. Я уже заждался письма! Расхаживал взад и вперед, как зверь в клетке, и только и ждал, когда же компьютер даст сигнал о твоем новом письме. В этой комнате не больше девяти квадратных метров. С трудом успокоился и нашел себе занятие: разобрал целую груду бумаг и статей. Нелегкая работа, на которую я отваживаюсь раз в пять лет. На душе тревожно. Ну рассказывай, не томи меня.
>>>
Последние дни перед нашим, как мы думали, разоблачением тянулись невероятно медленно. Эта неделя стала по-своему романтической именно потому, что мы жили в страшном напряжении и не знали, как долго продлится наше счастье. Но состояние неопределенности почему-то не отравляло нашу каждодневную жизнь. В благодарность за дарованную нам «неделю пощады», как сказал в последний день кто-то из нас, мы принялись говорить о всякой всячине… Отклик из Вестланна на похождения Бонни и Клайда задерживался. Мы болтали о газетных объявлениях, обсуждали новости дня. Говорили о том, что, возможно, выйдем сухими из воды и не будем пойманы за то, что натворили. Прошла неделя, а в новостях ни слова о том, что какую-то женщину ночью сбили на горном перевале и бросили на месте преступления в Хемседальских горах.
Стейн, кто была эта женщина?!
Нам пришлось объясняться с хозяевами этой уютной гостиницы, почему мы не поднялись, как собирались, на ледник. Ты сказал, что я не совсем в форме, соврал про мою мигрень, и я согласно кивнула. После бегства от тяжело раненного, а то и погибшего в результате ДТП человека ложь далась мне как по маслу. Я притворилась, будто у меня критические дни, хотя это было не так. Возможно, тебе покажется странным, что я вспоминаю об этом, но раньше у нас ничего подобного не было, я никогда не страдала мигренями. Ты свалил вину на меня.
Однажды милая хозяйка с улыбкой спросила, то ли всерьез, то ли в шутку, не прячемся ли мы здесь от кого-то? Помнишь, что мы ответили? Что мы сбежали сюда от каждодневных обязанностей. От того, что именуют суетой и хлопотами. Она бросила на нас недоверчивый взгляд, и тогда ты резко спросил у нее: «Разве мы не можем провести здесь отпуск?»
