Так что, если вы не имеете ничего против, то позвольте снова рассказать вам то же самое, но без досадного участия героического матроса. Итак, заставим его исчезнуть из повествования, выкрадем его, словно яйцо кукушки из чужого гнезда, чтобы восстановить ход событий, предначертанный Природой. Вообразите, что Гриффин не нанимался на «Аннаван» и корабль отправился навстречу своей роковой судьбе, имея на борту на одного матроса меньше. Это привело бы не только к тому, что Данн теперь ежедневно готовил бы на одну порцию меньше и что ведро с нечистотами опоражнивалось чуть реже, но и к более важным последствиям. Например, без Гриффина никто бы не обратил внимания на то, что прочертивший небосвод и упавший в горах объект, по-видимому, кем-то управлялся. У Рейнольдса не нашлось бы собеседника по дороге к летательной машине, и другой матрос помог бы ему подняться на борт «Аннавана» после того, как он обнаружил труп Карсона во время безумных блужданий во льдах. И никто не остановил бы капитана Макреди, когда тот приставил Рейнольдсу пистолет к виску и пригрозил убить его, намекая, что Рейнольдс может оказаться монстром. Но прежде всего, и это по-настоящему важно для нас, никто не вонзил бы гарпун в марсианина как раз в тот момент, когда он собирался лишить жизни Рейнольдса и Аллана. И что бы тогда произошло? Как бы продолжилась охота? Закройте глаза и забудьте обо всем, что я вам успел рассказать. Понимаю, что вы почувствуете легкое головокружение, ибо нет ничего в мире, что вызвало бы у человека большее уныние, чем обнаружить, что неизбежного, оказывается, можно было избежать. Но положитесь на меня: этот новый рассказ не станет лишним, я ручаюсь. Вернемся к тому моменту, когда монстр, расправившись с собаками, останавливается напротив них, провозглашает свою победу жутким карканьем и зловеще тянется к ним когтистыми лапами, в то время как Рейнольдс поглаживает курок своего пистолета, направленного себе в висок. А теперь посмотрим, как разворачивались бы события, если бы Гриффин не отправился в плаванье на «Аннаване», вырвавшись из-под власти женщины, чтобы угодить в лапы звездному демону.
Находясь в шаге от смерти, Рейнольдс смотрел на приближающегося монстра, мощного, бесчеловечного, громадного. И поймал себя на том, что им овладело странное спокойствие. Он уже не ощущал ни страха, ни радости, ни бессилия. Вообще ничего. Он израсходовал свой запас эмоций за последние часы, ставшие такими расточительными. Теперь он был пуст, и единственным, что еще кое-как тлело в его душе, было ужасное равнодушие к своей участи. Казалось, что все это происходит не с ним и он только наблюдает за собой откуда-то издалека, словно птица, которая как раз сейчас пролетала мимо и с легким любопытством посматривала на странную картину, разворачивавшуюся там, внизу, где обычно никогда ничего не происходило. Рейнольдс погладил курок и чуть-чуть нажал на него. И тут увидел, что марсианин, словно поняв, что он хочет лишить его развлечения, прибавил шагу и угрожающе выставил вперед свои когти. Рейнольдс усмехнулся, следя за противником широко раскрытыми глазами. Он решил не закрывать их до самого выстрела, чтобы унести с собой в потусторонний мир гримасу разочарования, которую, несомненно, скорчит марсианин, когда поймет, что жертва ускользнула от его лап. Будет ли ему больно или же он ничего не почувствует, когда пуля заставит его мозг разлететься на множество мыслей и его заветные мечты рассеются по снегу? «Как легко разрушить человека и все то, что он воображает, — подумал Рейнольдс. — Какими простодушными они были, полагая, что это могучее существо, превосходящее самые смелые фантазии человека, можно уничтожить с помощью их жалких средств! А оно словно воплощало собой само Зло, несокрушимое и вечное».
— Увидимся в аду, скотина, — пробормотал он, рассматривая глазами энтомолога, не испытывающего ни страха, ни каких-либо других чувств, исполинскую фигуру монстра, его чудовищные пропорции и мощную мускулатуру.
Он лениво прикинул, сколько тонн может весить подобное существо. Больше, чем бык? Меньше, чем слоненок? И тут неожиданно в его голове, словно вспышка молнии, возникла абсурдная идея, заставившая ослабить палец на спусковом крючке. А что, если?.. Впрочем, стоило ли пробовать? Он взглянул на Аллана, лежавшего в снегу. Изменение в планах нарушит его покой, но, возможно, он этого даже не заметит, коль скоро Рейнольдсу удастся спасти его от смерти в когтях у монстра, правда, лишь для того, чтобы предложить ему взамен другую смерть — от истощения или обморожения. Резким движением Рейнольдс отвел пистолет от виска и направил его на марсианина, явно застав того врасплох. Вслед за этим он без всяких колебаний и особых надежд деловито выстрелил ему в голову, словно выполнял какую-то формальность. Получив пулю, монстр повалился на лед, и, хотя Рейнольдс знал, что так с марсианином не покончить, он надеялся, что, по крайней мере, у него появится достаточно времени, чтобы осуществить свой план. Не теряя ни секунды, он вновь поднял артиллериста и заставил его бежать, на этот раз в сторону разрушенного корабля, но не напрямик, а обогнув лежащего демона.
— Беги, Аллан, беги изо всех сил! — подбадривал он артиллериста, который старался прибавить, беспорядочно размахивая руками и тем самым растрачивая последние запасы энергии.
Рейнольдс бежал рядом, следя, чтобы юноша не свернул в сторону, и время от времени поглядывал через плечо на монстра. Оправившись после выстрела, марсианин поднялся и, несколько сбитый с толку, все же возобновил преследование, хотя пока что передвигался не слишком быстро, словно уверенный в себе грабитель, знающий, что жертве некуда бежать. «Это к лучшему», — подумал Рейнольдс. И остановил артиллериста возле кучи обломков, чтобы перевести дух. Скользнув взглядом по гальюну Макреди, нелепо венчавшему гору балок и брусьев, он быстро обернулся и удостоверился, что марсианин продолжает их преследовать, совершая теперь все более длинные прыжки. Улыбаясь про себя, Рейнольдс обогнул корабль, подталкивая Аллана, и они ступили на ледяную площадку вдоль левого борта, куда покойный Макреди запрещал им заходить. Аллан посмотрел на Рейнольдса с тревогой, когда лед хрустнул у него под ногами, грозя расколоться, словно корочка слоеного пирожного. Но тут же луч понимания осветил сумрачный взгляд, и плотная красная маска из запекшейся крови, скрывавшая его лицо, лопнула в нескольких местах от взрыва беззвучного смеха. Вскоре у них появилось тревожное ощущение, будто они шагают по вздыбившемуся морю. Тогда, посчитав, что уже достаточно прошли по этой в высшей степени хрупкой поверхности, они остановились и взглянули на останки «Аннавана» в тот самый момент, когда из-за поворота показался марсианин. Он совершил умопомрачительный прыжок, чтобы приблизиться к ним, не сообразив, что направляется прямиком в импровизированную ловушку, которую ему подготовил Рейнольдс. Монстр приземлился на ледяную поверхность метрах в пяти от них, и лед немедленно подался под его невероятной тяжестью. Они увидели, как лед расступается и поглощает монстра, беспорядочно размахивавшего лапами посреди темного, как вино, моря, а затем снова смыкается с оглушительным треском. Однако этот удар, похожий на взрыв динамита, привел к образованию многочисленных трещин, распространявшихся во всех направлениях в радиусе не менее десяти метров. От неожиданного толчка Рейнольдс с Алланом упали на снег, стараясь ухватиться друг за друга, чтобы остаться вместе на одной из льдин, на которые раскололась близлежащая поверхность. С замиранием сердца они слушали, как марсианин силится выбраться наружу, стараясь разбить покрывавший его слой льда. От ударов лед крошился, но не разрушался до конца, и постепенно эти отчаянные звуки под ледяной толщей начали удаляться, превратившись в беспокойную барабанную дробь, с каждым разом все более слабую и глухую, из чего они заключили, что подводное течение, к счастью, уносит монстра куда-то в сторону. Когда стуки окончательно прекратились, Рейнольдс воззвал к Создателю или, вернее, потребовал от него, если исходить из категоричного тона его молитвы, чтобы это замерзшее море стало для монстра могилой. Пусть ему не страшны ни нехватка кислорода, ни обморожение, ни переохлаждение, как до этого не были страшны ни пули, ни огонь, однако Рейнольдс надеялся, что так или иначе марсианин встретит там свою смерть, поскольку, каким бы неуязвимым он ни казался, Создатель, насколько было известно Рейнольдсу, никогда не проявлял ни малейшей заинтересованности в том, чтобы наделить своих чад бессмертием. Помолившись, он опустился рядом с артиллеристом на подобие плота, который медленно плыл по узкому каналу, образовавшемуся после того, как раскололась льдина. Оба были настолько обессилены, что с трудом говорили. И все же Рейнольдсу показалось, что он слышит рядом с собой слабый голос Аллана:
