Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Что между нами ширь необозримых вод,
Что народится день и снова в вечность канет,
Но встречи нашей днем он никогда не станет
И нас соединить не сможет никогда?[56]
Ничего удивительного в том, что он хвалил прекрасное, но почему же он цитировал эту тираду, словно собственное откровение, словно он, Гийом Фонтен, стал этим Титом, оплакивающим Беренику, с которой его разлучила «ширь необозримых вод»?
Полина Фонтен была слишком проницательна, чтобы не понимать подобные нюансы. Еще она замечала, что ее супруг при каждом удобном случае восхваляет плотскую любовь. «Нет истинной красоты без истинной чувственности» – это стало одной из его любимых тем для разговора. Он страстно интересовался испанской литературой и решительно отправил на чердак сотню французских книг, чтобы освободить подле себя место для Лопе де Веги, Кальдерона, Федерико Гарсиа Лорки. На расспросы о его следующей книге он отвечал, что это будет нечто вроде драмы про Авигею-сунамитянку, согревающую старость царя Давида.[57]Иногда он говорил о «Фаусте». А самое главное, теперь он, сгорая от нетерпения, подстерегал почтальона. Алексис, который никогда его таким не видел, меланхолически удивлялся.
– Зачем месье звонил вам? – спрашивала его Полина.
– Мадам, – отвечал Алексис, воздевая глаза к небу, – месье уже в третий раз спрашивает меня, не приходил ли почтальон!
Эдме Ларивьер пригласила Эрве Марсена к себе, на Бетюнскую набережную, и принялась расспрашивать:
– Тебе известно о проказах твоего учителя там, на другом континенте?
– Нет… Ты о чем?
– Мамаша Сент-Астье показала мне письмо сына. Он был исполняющим обязанности дипломатического представителя в Лиме как раз тогда, когда там находился Гийом. Похоже, его похитила одна хорошенькая актриса, я забыла ее имя, и сопровождала всю поездку.
– Не может быть!
– Именно так.
– Только бы мадам Фонтен ничего не узнала!
– Ну как она может не узнать? – ответила Эдме. – Это знает половина Парижа. Нет никого болтливее дипломатов; им кажется, что знать все – это дело чести. Они совершают одну оплошность за другой: ловко, добросовестно, сознательно – постоянно. А у Полины, увы, есть не только друзья. Своими воскресными приемами она оттолкнула стольких женщин, они ей этого не простят!.. Только не делайте такой трагический вид, малыш. Эта интрижка не похожа на то, что у него было с мадемуазель Неджанин. Ванда жила во Франции, была его постоянным искушением. А эта на другом конце света. Впрочем, говорят, она совершенно очаровательна… Я вот думаю, – мечтательно добавила Эдме, – почему она вцепилась в Гийома?
– Он интересный человек, известный.
– Да, но ему все же около шестидесяти, и потом, что может он дать актрисе?.. Театром он не занимается… Нет, я понимаю, там в течение нескольких недель он был гвоздем сезона, знаменитостью… В сущности, мы, женщины, всегда чувствуем потребность приподняться за счет чего-то или кого-то… Нам нужны яркие камни или яркие мужчины. Почему? Да потому, что мы не так давно освободились из рабства и еще не слишком уверены в своем положении в обществе. Это, если угодно, наша слабость. Нас постоянно нужно успокаивать и одобрять, и только мужская защита может усмирить наши страхи.
На это Эрве ответил, что многие мужчины испытывают такую же потребность казаться выше и значительнее, они гоняются за орденскими лентами так же, как женщины за бриллиантовыми колье, и что наивные мужские амбиции зачастую объясняются комплексом неполноценности.
– Это совсем другое, – не согласилась она. – Амбициозный мужчина пытается блистать благодаря своим трудам, через свои труды. А женщина стремится сиять отраженным светом. Вот вам пример: эта перуанка, покорившая нашего Гийома. Говорят, она прекрасная актриса, даже очень известная. Казалось бы, что ей еще нужно? А ей нужна была эта приезжая знаменитость… Впрочем, все это не важно. Гийом вскоре утешится, и обещаю тебе, что если кто и откроет глаза Полине, то уж, во всяком случае, не я.
Но Эрве почувствовал, что она слегка встревожена из-за этого вторжения посторонней женщины в жизнь друзей.
III
Откровенные признания – совсем как женщины: те, которых мы слишком сильно желаем, избегают нас, а те, которых мы опасаемся, напротив, нас преследуют. В этой авантюре Эрве Марсена меньше всего хотел бы становиться наперсником Гийома Фонтена; оставшись с ним наедине, он чувствовал, что разрушительное признание вот-вот разразится, словно запаздывающая гроза. В доме на улице де ла Ферм воцарились прежние порядки, возобновились воскресные приемы, но мадам Фонтен оставалась озабоченной и задумчивой, а ее муж все никак не мог приступить к работе.
Однажды, когда юный Марсена обедал в Нёйи, а Полина Фонтен ушла сразу же после обеда, он понял, что ему не удастся избежать участи, которой столь страшился. С каждой фразой Фонтена тайна приоткрывалась, и лишь демонстративное нежелание Эрве понимать, о чем идет речь, пару раз остановило откровенные излияния Фонтена. В конце концов тот перестал сдерживаться и заговорил напрямую:
– Друг мой, мне нужно поговорить с вами об одном деле, которое меня очень беспокоит. Обязательство молчать лишь усиливает мою тревогу, а вы, я уверен, меня не предадите. Дело вот в чем…
Он рассказал Эрве то, что тот уже слышал от Эдме Ларивьер: на берегу Тихого океана он встретил лучшую из женщин, это сама поэзия, она сопровождала его в поездке. К несчастью, с тех пор, как он вернулся в Париж, он не получал от нее известий и тщетно пытался объяснить себе ее молчание:
– В Нью-Йорк она писала мне самые прекрасные письма на свете… Прекрасные! Самые красивые, самые трогательные… А здесь ничего. Может, она опасается, что мою почту проверяют? Или неправильно записала адрес? А я пишу все время, почти каждый день, пишу пылкие эпистолы, в которые вставляю стихи, ведь она, кажется, их так любит… Я понимаю, они такие неумелые, пусть даже откровенно плохие, я ведь, увы, не поэт в прямом смысле этого слова. Но они идут из глубины души, как «Песнь о Короле Анри»… Вот, друг мой, прочтите…
Испытывая одновременно и отвращение, и любопытство, Эрве прочел:
Жалоба того, что больше
не получает писем
Когда закончится страданье?
Я словно ядом опоен.
Как затянулось ожиданье,
И не приходит почтальон.
Когда закончится страданье?
Когда закончится ненастье?
Лолита, вспомни обо мне!
Я больше не узнаю счастья.
Тебя увижу лишь во сне.
Когда закончится ненастье?
Когда закончится молчанье?
Но ты со мной не говоришь.
Мучительное ожиданье
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
