Каким-то образом, это так и осталось невыясненным, Кандыба узнал, где хранит запасы Стружевский. На свое горе бравый проводник поезда «Лев Толстой» имел две картины, которые должны были украсить подпольную галерею. А потому судьба его ждала незавидная.
Кандыба вошел во вкус решать свои проблемы чужими руками: вместо того чтобы убивать и грабить Стружевского, он просто сдал его мне. А Волох отправился на его дачу за картинами, которые успешно добыл.
Единственно, чего не рассчитал Кандыба, — что мы отпустим Стружевского. Когда тот понял, что его обокрали, пошел по связям, по тем, кто мог это сделать. А главным его подозреваемым был геолог.
— Стружевский начал названивать Кандыбе, угрожать выцвести на чистую воду. На какую воду его может вывести проводник, геолог точно не знал. Но решил не искушать судьбу. Договорился с ним о встрече и послал вместо себя Фунтика с пистолетом.
Кстати, на дело Фунтик отправился с тем самым пистолетом, из которого расстреляли семью профессора Тарлаева. Волох приказал Фунтику бросить пистолет в реку, а тот пожалел. И деньги, которые ему выделили на приобретение нового оружия, присвоил. Он просто не мог представить, что какой-то очкарик в белом халате, глядя в микроскоп, способен по пулям установить, что они выпущены из одного пистолета.
У меня возникла мысль о том, что Кандыба может быть завязан во всех этих преступлениях, после визита к коллекционерше Амбарцумовой. Она рассказала, что Кандыба очень интересовался полотном Шишкина «Дождь». Я начал просматривать, что мы имеем по этому человеку. И к изумлению своему, обнаружил, что в одном из телефонов его офиса есть знакомые цифры. Где они встречались? Их различили опера из наружки, когда Стружевский звонил перед своей гибелью кому-то. И стало ясно, что назначал он встречу Кандыбе.
Тогда появилась версия, что Кандыба установил связи с криминалитетом во время своей работы в отдаленных местах СССР. Версия подтвердилась, и мы вышли на Волоха.
— И все-таки в моем общении с ним было что-то странное, — я приподнял кружку и посмотрел через нее на окно. Он мог бы и без моей помощи обойтись. Почему он решил дергать тигра за хвост? Это опасно.
— Знаешь, мне кажется, он из тех людей, которым пресно без опасности. Он любил ходить на медведя. Карабкался без страховки на горные пики, чем заслужил в Приэльбрусье. кличку Чокнутый, — психиатр положил в рот соленый орешек. — Он любит риск. Без риска для него жизнь не в жизнь. И он человек поступка. Задумал — и совершил.
— Решил поиграть, — сказал я. — Поставил все на кон и проиграл.
— Проиграл…
— Значит, Кандыба невменяем. Суд назначит ему лечение в психушке. И через несколько лет он выйдет на свободу, поскольку внешне нормален и врачебная комиссия рано или поздно признает, что у него стойкая ремиссия, в дурдоме таким не место.
— Ну, лет на восемь о нем можно забыть, — пообещал психиатр. — Раньше его вряд ли выпустят.
— А потом? Вы же не вылечите его. Поскольку все эти идеи — они ведь в душу его вколочены. Их не выбьешь фармакологией.
— Наверное, ты прав.
— В общем, вы, врачи, — вредители, — постановил я. — Очередной маньяк окажется на свободе.
— Истина все же дороже. Он невменяем.
— Не будем спорить…
Мы выпили еще по кружке. Все, бог с ним, с Бугром. У меня полно новой работы. Враг не дремлет…
