24
Ситуация очевидная и, очевидно, выигрышная.
По-моему, я окажусь наиболее подготовленным.
Я окажусь лучшим, потому что я хорошо поработал, и, безусловно, куда лучше, чем все остальные.
Как раз над этим я и размышлял, когда около семи вечера раздался телефонный звонок.
Автоответчик был включен на громкую связь.
Это не новая попытка Люси. Знакомый голос. Женщина. Молодая.
– Меня зовут Оленка Збиковски.
Заинтригованный и встревоженный, я подошел поближе к аппарату.
– Мы недавно виделись в офисе «БЛК-консалтинг», когда вы проходили тестирование. Это я вас…
Когда я понял, кто это, то ринулся к телефону с такой скоростью, что сшиб его, и начал шарить рукой по полу в поисках трубки. Я заорал:
– Алло!
Всего-то три шага и один наклон, но я запыхался, как после дальнего забега. Этот звонок привел меня в ужас, потому что не вписывался в нормальный ход вещей.
– Мсье Деламбр?
Я подтвердил, голос выдавал мою панику, девушка извинилась, я, кстати, хорошо ее помнил – она раздавала нам листочки с тестами.
Она хотела бы со мной встретиться. Прямо сейчас.
Что-то не так.
– Зачем? Скажите мне – зачем?!
Она поняла, до какой степени я взволнован ее звонком.
– Я недалеко от вас. Могу подъехать через двадцать минут.
Эти двадцать минут – как двадцать часов, как двадцать лет.
Мы встретились в маленьком сквере у площади. Сели на скамейку. Один за другим зажигались фонари. Народу на улице было мало. Девушка оказалась не так красива, как я запомнил. Наверное, просто не накрасилась. Она собралась с духом и объявила мне о конце света.
Простыми словами:
– Официально вас четверо кандидатов, но трое из вас только для виду. Пост займет кандидат по имени Жюльет Риве. У вас нет ни малейшего шанса. Вы просто фон, на котором она будет выигрышно смотреться.
Информация прошла через нейроны, но так и не пробила оболочку. Она прокрутилась еще раз и в конце концов просочилась между двумя синапсами. Передо мной вырисовывался весь масштаб катастрофы.
– Жюльет Риве очень близкая подруга Бертрана Лакоста, – продолжала девушка. – Вот ее и должны выбрать. Поэтому он взял еще троих кандидатов, чтобы оттенить ее. Первого – потому, что у него международная специализация и это льстит клиенту, другого – потому, что он работает приблизительно в этом направлении, но Лакост сумеет свести на нет его результаты. А вас из-за возраста. Как сказал Лакост: «На данный момент один старичок неплохо впишется в общую картину».
– Но ведь выбирать будет «Эксиаль», а не он!
Она удивилась:
– Откуда вы знаете, что это «Эксиаль» набирает?
– Ответьте мне…
– Не знаю, как вам удалось узнать, но «Эксиаль» не станет спорить с заключением Лакоста. При равной компетенции они возьмут того, кого порекомендует агентство, которому они доверяют. И точка.
Я огляделся вокруг, но как сквозь туман. Мне сейчас станет плохо. Желудок скрутило до самой поясницы.
– Этот пост не для вас, мсье Деламбр. У вас нет ни единого шанса.
Я настолько сбит с толку и растерян, что она начинает сомневаться, правильно ли сделала, что предупредила. Наверное, на меня страшно смотреть.
– Но… почему вы решили рассказать мне?
– Я предупредила и двух других кандидатов.
– А вам-то это зачем?
– Лакост меня использовал, выжал, выпотрошил, а в результате сказал спасибо и выставил вон. Я устрою так, что его блистательная операция провалится из-за отсутствия участников. Его кандидатура окажется единственной. Это как профессиональная пощечина и полный провал в глазах клиента. Пусть это ребячество, но мне так легче.
Она встала:
– Для вас самое лучшее не идти туда, поверьте. Мне жаль, что приходится это говорить, но результаты ваших тестов были очень плохими. Вы сошли с дистанции, вас даже не должны были вызывать на собеседование. Лакост оставил вас как выигрышный фон, потому что знает, что, даже если вам чудом удастся вывернуться, клиент никогда не возьмет человека вашего возраста. Мне очень жаль… – Она вяло махнула рукой. – Да, у меня есть свой интерес, признаю, но я говорю вам это еще и для того, чтобы вы смогли избежать бесполезных, а то и унизительных усилий. У меня отец вашего возраста, и мне бы не хотелось…
Она достаточно проницательна, чтобы понять, что с этим демагогическим аргументом зашла слишком далеко. Поджала губы. По моему опустошенному лицу увидела, что ей все удалось.
Мне как будто лоботомию сделали.
Мозг больше ни на что не реагирует.
– А почему я должен вам верить?
– Потому что вы в это не верили с самого начала. Именно поэтому вы и позвонили Бертрану… я хочу сказать, Бертрану Лакосту… несколько дней назад. Вам хотелось верить, пусть и вопреки всякой логике. Думаю, вы сами это знаете…
Я жду, пока мозг снова не заработает.
Когда я поднял голову, девушки уже не было, она мелькнула где-то в конце сквера, медленно двигаясь к метро.
Наступила ночь. Я не стал зажигать свет. В распахнутое настежь окно гостиной просачивались слабые отблески уличных фонарей.
Я был один в развороченной квартире.
Николь ушла.
Я подрался с собственным зятем. Дочь и он ждут своих денег.
Суд с «Перевозками» начнется через несколько недель.
Внезапно раздался звонок домофона.
Люси. Она внизу.
Она звонила, перезванивала, беспокоилась. Я встал, но, дойдя до двери, передумал. Упал на колени и заплакал.
Голос Люси стал умоляющим:
– Открой, папа!
Она знала, что я дома, потому что окна открыты и горит свет. Но я больше не мог шевельнуться.
Крах. Пора капитулировать.
Слезы текли и текли. Впервые за долгое время я испытал глубокое счастье – выплакаться. Нечто абсолютно настоящее, в отличие от всего остального. Рыдания полного смятения; я был уничтожен. И безутешен.
Люси в конце концов ушла.
Моим слезам не было ни конца ни края.
Наверное, уже очень поздно. Сколько времени я так и просидел у входной двери, рыдая? Пока не кончились слезы.
Наконец мне удалось подняться, несмотря на полный упадок сил.
В сознании пробивались какие-то мысли. С трудом.
