Школы бизнеса далеки от безукоризненности. Этим учреждениям доверено обучать лицензированных аудиторов, а также бизнесменов, которые будут нанимать этих аудиторов. Летом 2002 года три наиболее престижных американских университета провели совместный трехдневный семинар в Университете Чикаго для восьмидесяти управляющих крупнейших международных корпораций страны. Целью семинара было предложить правила поведения в ситуациях, связанных с пороками аудита. Можно предположить, что вывод должен был бы звучать примерно так: «Не делайте этого сами и не позволяйте делать другим».
Ничего подобного. Журналист из «Нью-Йорк таймс», бывший на семинаре, сообщил, что все было не так. Напротив, университетские менторы отговаривали своих зрелых слушателей от искренности: «Им внушали, что если от них будут требовать заявлений по результатам скандала, их дело — не выдавать добровольно какую бы то ни было информацию». Не спрашивай и не рассказывай!
За успешностью правдоподобной лжи стоит уже давно закрепившийся в Северной Америке отрыв от реальности, замена сущности имиджем. Если имидж достаточно привлекателен, существо дела не имеет значения. Что блестит, то и золото. Наверное, все это началось в конце XIX века с раздувания шума вокруг литературных и светских знаменитостей; хотя тенденция эта в Америке проявлялась и раньше. Изготовление фальшивого имиджа превратилось в выгодный бизнес в Северной Америке и стало стержнем формирования и функционирования правительства США. Легионы наёмных лгунов не покладая рук трудятся над тем, чтобы отделить реальность от имиджей всех видов: имиджа личности, имиджа правосудия, корпораций, городов и мест, видов деятельности. Мастера перчатки и шпаги, виртуозы создания обманчивого имиджа и контроля над масштабом потерь превратились в авторитетных ораторов в ходе избирательных кампаний, в экспертов, обслуживающих корпорации, оказавшиеся в трудном положении. Они в состоянии не только отделить реальность от имиджа, но и конструировать новую реальность. Термин «реализация реальности» звучит несколько запутанно, но тем лучше: в этом и состоит деятельность манипуляторов.
Бесчестность и алчность, о которых я говорила выше, несложно осуждать. Сами аудиторы отлично знают, что это скверный способ вести дела и осуществлять управление. Но в современной отчётности есть и более сложные вопросы, вызывающие у всех растущее недоумение. Сталкиваясь с ними, аудиторы не могут понять, хорошо это или плохо — быть в них вовлечёнными. Более того, этого не понимает никто.
Существует достаточно юридических казусов, которые требуют чрезвычайного внимания. Но иначе есть риск попасться на крючок хитроумного бухгалтера. Так, различие между оборотными средствами и капитальными вложениями. Оно относится к элементарным основаниям всякой отчётности. Капитальные вложения имеют банковскую ценность: можно занять деньги для того, чтобы нечто приобрести или создать, и если должник не может выплатить занятые средства или проценты по займу, заимодавец вправе наложить на его векселя арест и перепродать их. Это выросло из традиционного представления о капитале, основанном на таких предметах, как земля, здания или корабли с их грузом. С началом промышленной революции к ним присоединилось производственное оборудование. Но теперь знание или информация тоже могут быть капиталом, и даже столь неуловимая вещь, как идея, может выступать как интеллектуальный капитал.
Привычное представление о капитале рухнуло, когда диплом об образовании стал трактоваться как приращение капитала — такое же, как ферма, урожай с неё или машины, приобретённые в кредит под такой урожай. Однако в случае банкротства диплом не подлежит отчуждению и перепродаже подобно ферме, урожаю или машине.
Предположим, что город планирует принять новую программу переработки отходов, нацеленную на наращивание городского богатства и снижение расходов на вывоз и хранение отходов. Процесс реализации предполагает среди прочего просвещение тех, кто производит отходы, а также предоставление им недорогих средств компостирования и специальных контейнеров. Можно ли зачесть эти расходы как капитальные вложения, под которые город может занимать деньги? Или это текущие расходы, которые не могут быть зачтены, пока нет соответствующих им капитальных вложений? Это отнюдь не условный сюжет из учебника по ведению отчётности. Такой вопрос возник при обсуждении бюджета Торонто в 2003 году. Он расколол сообщество городских финансистов.
Легко произносимые выражения «человеческий капитал», «социальный капитал», «культурный капитал» достаточно зыбки. Они выражают современные представления о реальных достаточно мощных формах собственности, более необходимых при создании богатства, чем традиционный капитал. Но работать с ним в традиционных терминах отчётности очень трудно или даже невозможно. Термин «затраты на развитие» не схватывает сути дела. Ведь предлагаемые траты в ходе развития и использования его эффектов могут создавать новые богатства. Они состоят из знания, умения, социальных и правовых приобретений, принадлежащих населению при наличии трансляции через культуру.
Как оценить собственность предприятия, которое по контракту сохраняет владение частью проданных им продуктов длительного пользования (вроде фотоаппарата, коврового покрытия на полу или оборудования кухни)? Такой продавец имеет право вернуть себе, переработать и перепродать часть продукта, сохранившую ценность после того, как невосстановимая часть выработает свой век. Это тоже не академический вопрос. Подобная практика уже возникла, и если такая тактика производства-и-переработки окажется финансово успешной (что отчасти зависит от качества контроля и отчётности), она может широко распространиться.
Старые формы отчётности вряд ли помогут при реализации финансовых концепций, не имеющих прецедента. А потребность в инновациях в мире бухгалтерии служит свидетельством возможностей дальнейшего экономического развития. Однако пока ещё не появилось свидетельств тому, что бухгалтерия в состоянии и справиться с задачами бурно развивающейся экономики, и сохранить честность.
Понятно, что необходимые перемены либо будут происходить шаг за шагом по мере необходимости, либо не произойдут вообще. Профессиональный мир расколот на тех, кто доказывает необходимость принятия новаторских правил делопроизводства, и тех, кто категорически выступает против.
Это не вопрос о том, кто из них плох, а кто хорош — для продвижения новых решений насущных проблем необходимы достоинства обеих школ. Но и пороки у обеих школ застарелые и тяжкие: фальсификация, отстройка имиджа, заговор молчания, манипулирование.
Глава седьмая
Как распрямить порочную спираль
Плотный клубок проблем, самопроизвольно тянущих друг друга вниз, обрастающий по пути все новыми проблемами, пугает. Но ничего сверхъестественного в этом нет. Эти проблемы представляют собой понятные последствия понятных же ошибок и бедствий. Бездомность и дороговизна жилья, равно как и все, что с этим сопряжено, имеют понятные, отслеживаемые источники в Великой депрессии 1930-х годов и в послевоенных годах. В 1930-е годы у людей не было средств на строительство, тогда как во время войны и квалифицированная рабочая сила, и строительные материалы были втянуты в решение срочных военных задач, а мирные потребности должны были подождать.
