Книга Если б я был русский царь. Советы Президенту - Евгений Сатановский

Как быть ответственному лицу, если нужно быстро придумать решение сложной проблемы, которая не решается ни быстро, ни просто? Привлечь профессионалов – заподозрят в некомпетентности. Все, что профессионалы присоветуют, – сложно, долго и для страны хорошо, но самому-то зачем? Современному чиновнику и год – бесконечность, что ему толку от программы, рассчитанной на поколения? Один из напрашивающихся выходов – вместо того, чтобы на свой страх и риск развивать собственное, поддержать чужое. Зарубежная инициатива, согласованная «в инстанциях», снимает ответственность с конкретного человека. Если что и будет не так, правильно вставленная в деловую переписку фраза сохранит карьеру.

Проблемы подготовки имамов для России это касается в полной мере. Идей такого рода достаточно. В том числе сравнительно недавняя – египетская. Каирский университет Аль-Азхар в преддверии «арабской весны» предлагал готовить для нужд России за российский счет имамов и женщин-проповедниц, а также переводить на иностранные языки первоисточники, вести активную «дерадикализацию и борьбу с экстремистской мыслью». И так далее, и так далее, и так далее… Говоря попросту, египетские «варяги» продемонстрировали понимание того, что исламская Россия «велика и обильна, а порядка в ней нет», проявили готовность ее обустроить и выразили надежду на взаимность руководства. Результаты такого обустройства, как видно по результатам парламентских выборов рубежа 2011–2012 гг. в том же Египте, могли неприятно удивить тех, кто по наивности не только не подозревал о наличии в России университетского востоковедения, но искренне полагал, что ислам не только нужно, но и можно делить на «правильный» и «неправильный». Идея о том, что если договориться с кем надо о чем надо, то взрывать будут «где-то там», – не нова. Вот только какое отношение она имеет к Аль-Азхару?

Египет при Мубараке казался страной достаточно управляемой, чтобы официальная позиция руководства университета стала торжеством идеи диалога цивилизаций. Но если заявление главы Аль-Азхара шейха Мухаммада Сейда Тантави о том, что «двери джихада в Ираке открыты до Судного дня», еще можно списать на риторику, то обычная для возглавляемого им университета роль центра антиправительственных волнений, организуемых «Братьями-мусульманами», плохо укладывается в политику лояльности властям. Чем кончилась для власти АРЕ площадь Тахрир, известно. Количество экстремистов, прошедших школу Аль-Азхара, от шейха, благословившего убийство Анвара Садата, до идеологов Аль-Каиды слишком велико, чтобы быть случайным. На протяжении всего ХХ века Аль-Азхар был одним из главных центров становления исламской политической мысли и радикальный исламизм был одним из тех течений, которому симпатизировали и в котором принимали участие его выпускники.

О том, что «кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую», известно. Но кто сказал, что это неверно для структур и материй более тонких? В том числе политических и религиозных? Суверенность государства – и демократического, и любого другого – немыслима без уверенности в том, что сфера духовная, будь она хоть сто раз от этого государства отделена, воспитывает граждан, а не пятую колонну. Противостояние духовенства и властей всегда приводило к однозначным результатам. Государство могло взять ситуацию под контроль – не обязательно в советском варианте. Византия Юстиниана или Россия Петра – пример. Могло быть взято под контроль само, как в папском Риме и современном Иране. Либо – и примеров тому легион – взрывалось бунтами. Протестные движения не обязательно имеют религиозный окрас, но нет ничего более легкого, чем спровоцировать внутренний конфликт с непредсказуемыми последствиями, привлекая в страну иностранных религиозных лидеров и отдавая им на воспитание собственных. Европа дорого заплатила за иллюзии в отношении того, нужен ли «европейский ислам» или можно обойтись исламом пакистанским, алжирским, египетским и марокканским. Америка, поддержавшая в Афганистане «борцов за веру» против «империи зла», заплатила еще дороже.

Какие бы «нестроения» ни обрушивались на Русскую православную церковь, трудно вообразить, чтобы государству взбрело в голову привлечь к массовому воспитанию ее священнослужителей иностранные институты. С того периода, когда Россия начала претендовать на собственное место в Европе, создание собственных национальных институтов, готовивших духовенство для страны, было важной и успешно разрешенной задачей. Чем хуже православия российский ислам, а также прочие «традиционные конфессии», распространенные в стране?

Можно ли представить, чтобы Василий III или Иван Грозный в эпоху, когда в Европе шли религиозные войны, задумались о том, не подходит ли их стране доктрина Кальвина, Лютера или официального Ватикана, вследствие бед, обрушившихся на православный Константинополь? И если бы фантастический вариант такого рода был реализован, кто был бы хуже для России – гуситы или отцы-инквизиторы? Чем это отличается от конкурирующих между собой «египетской инициативы» и аналогичных предложений из Турции или Саудовской Аравии в наши дни, когда исламский мир раздирают конфликты, сравнимые с теми, которые сотрясали иудаизм до II, а христианство – до XVII века? Взрыв этот – свидетельство жизнеспособности ислама, но главным его следствием является противостояние любой исламской ортодоксии современному модернизированному миру, включающему Россию. Ее он, впрочем, затронул лишь краем – пока.

Мы часто не отдаем себе отчет в том, что современные российские мусульмане и выходцы из религиозно-идеологических центров исламского мира живут в разных мирах и эпохах. Ислам в России, тысячу лет развиваясь рядом с иными конфессиями и лишь изредка доминируя на ограниченных территориях, утратил агрессивность, которая была ему свойственна в ранние эпохи. Российские мусульмане выработали механизмы мирного сосуществования не только с христианами и евреями, но и с буддистами, последователями языческих культов и атеистами. Нравится это приверженцам «чистоты веры» или нет, но именно такой подход сохранил страну, позволив ей в XVIII веке превратиться в Империю, а в ХХ пережить такие геополитические катастрофы, как Октябрьская революция и распад СССР. Какой контраст с современным Египтом, переживающим ускоряющуюся исламизацию радикального толка!

Реализация зарубежных инициатив по воспитанию нового поколения российского исламского духовенства означает не только провал политики, направленной на интеграцию мусульман России в структуру государства, проводимой всеми властями страны на протяжении пяти с лишним веков. Ее неизбежными следствиями будет исчезновение отечественного муфтията и возникновение на территории России замкнутых этно-конфессиональных анклавов, внешне лояльных властям, на деле же подконтрольных лишь собственному руководству. Анклавы эти – естественная база радикальной идеологии, политическим инструментом которой является терроризм. И если те, кого не убеждает опыт Франции, Великобритании, Бельгии или Дании, готовы провести эксперимент над Россией, не слишком ли велика будет цена, заплаченная за удовольствие наступить на европейские грабли?

Те, кто прочел и понял, – прочли и поняли. Прочим напомним – сказано в Коране, в суре второй «Корова»: «И среди людей некоторые говорят: «Уверовали мы в Аллаха и в последний день». Но они не веруют… А когда им говорят: «Не распространяйте нечестия на земле!» – они говорят: «Мы – только творящие благое». И сказано в суре третьей Семейство Имрана: «А среди них есть такие, которые своими языками искривляют писание, чтобы вы сочли это писанием, хотя оно и не писание, и говорят: «Это от Аллаха», а это не от Аллаха, и говорят они на Аллаха ложь, зная это». Пророк знал, что говорил!