2.2. Христианское возрождение — основа восстановления Русской духовной жизни
2.2.1. Духовно-политический анализ состояния православной веры в России
Рассуждения о том, что «так жить нельзя», стали общим местом уже не только в оппозиционных кругах, но и среди большинства всего населения России. При этом причины национальной «пессимистической трагедии» часто выискиваются везде, где угодно, только не там, где они действительно находятся. Исходной причиной создавшегося положения является не материальная жизнь людей, она есть следствие ее первоосновы, духовной сферы — нравственных принципов построения общества, общепринятых моральных норм и правил личного поведения. Данная взаимная зависимость, несмотря на ее медленнодействие, является процессом неотвратимым и неразрывным. Это в первую очередь касается нас, русских, православных людей.
«Так жить нельзя», потому что «так верить нельзя». Согласно статистическим данным и социологическим опросам 80 % населения считают себя православными, при этом только 16 % верят в Благую Весть Христа о вечности и бессмертии человеческой души и лишь 2 % регулярно по воскресеньям ходят в церковь на службы, причащаются и считаются воцерковленными. Так верить в Бога, так верить в Христа нельзя. Ведь только 16 % верят в принесенную и явленную Христом Благую Весть, то есть в то, что, собственно, и является сущностью христианства, а остальные причисляют себя к православным людям, просто отождествляя себя с историческим русским православным народом. Но это только предпосылка к вере, а не сама вера.
Современный образ, способы и формы исповедания православия не имеют жесткой и неразрывной связи, внутреннего единства между духом христианской веры и обязательностью поступков и действий православных христиан в реальной жизни. Дело не только и не столько в тяжелом 70-летнем наследии атеистической жизни русского народа. Это полбеды. Суть беды пассивного исповедания православия лежит глубже.
За прошедшие почти четыре поколения людей после революции 1917 года и разделения церкви религиозный дух борьбы с врагами Веры и Отечества, с антихристианскими обстоятельствами реальной жизни угас как в части церкви, оставшейся на территории Советской России, так и в зарубежной ее части. Решающей была вторая четверть XX века. Оставшаяся часть церкви подверглась гонениям и в конечном итоге превратилась в хранительницу тлеющих углей православия в российском доме. Жертвенные факелы борьбы с безбожной властью горели и в своей основной массе сгорели в лагерях на Колыме и в других местах заключения. Из церкви ушел воинственный православный дух борьбы, и она скатилась только к проповеди личного покаяния и смирения.
Зарубежная часть церкви, сохранив в себе дух сопротивления атеизму и безбожному государству в первом и втором поколениях эмигрантов, по мере их естественной убыли и не имея объекта приложения своих сил, постепенно ушла в бездейственное умиление монархическим прошлым. Поэтому соединение РПЦ и значительной части Зарубежной церкви стало логичным: в них остались в основном православные обряды; непримиримых борцов за восстановление монархии, за религиозно-православное основание российской государственности фактически уже не было по обе стороны прежнего разделения. В зарубежной церкви исключение составила нынешняя Российская Православная Церковь (Рос ПЦ) во Отечестве и за Рубежом во главе с Митрополитом Антонием (Орловым). Какого-либо заметного монархического крыла в РПЦ МП не существует. Беззаветно ведет полувековую борьбу за православное самодержавное государство М. Н. Осипов и другие соратники, но понимающих сакральную суть монархии пока немного. Нынешняя форма исповедания православия уже не притягивает, а скорее отталкивает истинно и искренне верующих православных людей. Если в Благую Весть верят 16 %, а в храмы ходят только 2 %, значит, остальная часть религиозно-православных людей не слышат на службах то, во что люди верят и чего ждут от церкви.
Состояние православия «так верить в Бога нельзя» автором рассматривается не с общебогословской, церковной позиции, а с позиций военно-православного подхода к исповеданию веры, с точки зрения на веру как духовный источник силы в борьбе со злом вообще и с врагами Веры и Отечества в частности. Разделение духовных сущностей на Добро и Зло и борьба между ними на небесах имеет свое продолжение в земной жизни людей, разделяя их на разные, противоборствующие стороны. Разграничение добра и зла на земле и борьба с людьми, отказавшимися от Христа и исповедующими зло, есть долг и обязанность христианина. «Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? — учил Господь апостолов. — Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех» (ЛК 12:51–52). Еще жестче и яснее этот завет Иисуса Христа изложен в Евангелии от Матфея: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невесту со свекровью ее. И враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее, а потерявший душу свою ради Меня, сбережет ее» (МФ 10:34–39).
Многие попы в РПЦ и их церковные подельники часто убеждают православных людей, что, когда Господь говорил «не мир пришел Я принести, но меч», слово «меч» нужно понимать исключительно в смысле духовной брани, а не в его прямом физическом смысле как оружия для уничтожения врагов. Лгут подлые. Вот что сказал Исус апостолам во время Тайной вечери: «Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч… Они сказали: Господи, вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно» (ЛК 22:36, 38). Так что не «духовные мечи» требовал от апостолов приобретать Христос-Спаситель, а самые настоящие и, узнав, что два меча уже есть, сказал «довольно». Действительно, вооружение апостольской группы численностью 11 человек двумя мечами для того времени было вполне достаточным. Меч относился к тяжелому типу личного оружия и для самообороны был вполне убедительным аргументом.
