Он мог бы послать клерка. Он должен был послать клерка. Если бы он рассуждал рационально, то наверняка послал бы клерка. Но с той ночи, когда он встретил ее, Лукас Черч перестал мыслить рационально, когда дело касалось Дилани Дэниелз. Вот почему он оказался в вестибюле «Зазеркалья», улыбаясь пухлой брюнетке в мелких кудряшках, которые неистово сопротивлялись законам природы.
– Никогда в своей жизни не видел столько розового, – с улыбкой сказал Лукас.
Он, должно быть, испугал девушку, потому что при звуке его голоса она вздрогнула и едва не опрокинула банку диетической колы и стакан с ручками и карандашами.
– Здравствуйте.
Лукас обвел рукой комнату. Стены были цвета пиона, кожаный диван розовый, как жвачка, стол, защищавший брюнетку, был как роза. Везде, куда ни кинь взгляд, все было розовым. Но это помогало. Все дюжины оттенков, от бледного, почти белого, до густого, почти красного, работали безотказно.
Секретарша покраснела, едва ли не посрамив цветом щек свой стол.
– Могу я вам помочь? – Она захлопала длинными ресницами за стеклами модных очков без оправы.
О да, он попал в нужное место. Девушка определенно училась под руководством миссис Дилани Дэниелз.
– Да. Меня зовут Лукас. – Он не назвал своей фамилии на тот случай, если Дилани упоминала о нем в связи с Джей-Ди. – И я ищу Дилани Дэниелз.
– О! – Девушка казалась разочарованной. Надо ли говорить, как долго она сидела за этим столом, ожидая своего рыцаря в сияющих доспехах. Пожав плечами, она принялась снова яростно печатать на компьютере.
Лукас кашлянул, напоминая ей о своем присутствии.
– Она здесь?
– О да, конечно. Но сейчас она ведет занятия. Они должны закончиться через… о, минут через пять. Можете подождать, если хотите.
Он кивнул:
– Хочу.
На звук детских голосов Лукас подошел к большому залу, который больше всего походил на танцевальную студию. От двери он мог видеть весь зал, не мешая занятиям. Дилани стояла перед выстроившимися в ряд десяти-двенадцатилетними девочками в розовых балетных трико и сексуальных прозрачных юбочках, завязанных на талии. Она показывала вращение, заканчивающееся вытягиванием одной ноги, и Лукас едва сдержал стон, вспомнив, как эти ноги обвивались вокруг его талии.
– Порепетируй пируэты, Пенни, – обратилась она к коренастой рыжеволосой девочке.
Лукас поморщился. Кто в здравом уме мог назвать девочку с бронзовыми волосами Пенни? Пенни послушно сделала пируэт, вернее, попыталась сделать, поскольку Лукас решил, что столь неуклюжее движение никак не может называться прекрасным словом «пируэт». Попытка повторялась еще и еще, но каждый раз девочка приземлялась на попу.
Бедная неуклюжая Пенни!
– Молодец. С каждым днем у тебя получается все лучше и лучше. – Дилани улыбнулась, и ее слова прозвучали так чертовски искренне, что Лукас подумал, вознаградит ли она его такой же улыбкой, если он выйдет вперед и сделает такую же неудачную попытку вращения.
Волосы Дилани были стянуты на затылке, а несколько выпущенных прядей обрамляли лицо. Она была… прекрасна. Нет, она была больше чем прекрасна – она была произведением искусства. Ему пришла на память картина испанского художника в жанре фэнтези Луиса Ройо «После танца». Подумав о Ройо, он вспомнил о его изображениях Мадонны на картинах «Нежность» и «Генезис». И тут же представил себе Дилани с ребенком на руках, у груди. Его ребенком. Их ребенком. А когда бы их ребенок подрос, она гордилась бы им, обнимала и хвалила, как хвалила сейчас этих девочек. И у них был бы полный дом маленьких Дилани, так же как у ее родителей, а он продолжал бы пытаться родить мальчика, даже если бы ему было все равно, кто у них родится, главное, чтобы это было подтверждением их союза. Лукас покачал головой, потому что не мог поверить, что в какие-то тридцать секунд представил их женатыми, с кучей детей в большом доме с резными наличниками где-то в пригороде.
Друзья предупреждали Лукаса о появлении желания иметь ребенка. Когда его друзья переставали кутить на вечеринках и обзаводились семьями, в воображении Лукаса часто вспыхивали картины того, что он называл тюрьмой и куда он обещал себе никогда не попадать. Однако на прошедшей неделе эти вспышки были не так часты, как раньше.
– Ты слышишь меня? Что ты тут делаешь? – прошипела Дилани.
Он не слышал ни слова из того, что она говорила.
– Что? – Лукас попытался стряхнуть с себя наваждение. Девочки рассыпались по залу и укладывали балетки в рюкзаки и сумки, собираясь уходить.
– Что. Ты. Здесь. Делаешь? – Дилани четко проговорила каждое слово, однако не стала повышать голос, чтобы не возбудить интерес в любопытных глазах девочек.
– До свидания, мисс Дилани.
– До свидания. Увидимся на следующей неделе, мисс Лэни.
Каждая девочка попрощалась, проходя мимо Дилани и Лукаса, бросая им украшенные брекетами улыбки и морща веснушчатые носы.
– До свидания, девочки. Будьте осторожны, – напутствовала их Дилани.
– Милые детишки, – сказал Лукас, улыбаясь.
– И давно ты стоишь тут и смотришь? – спросила Дилани.
– Достаточно, чтобы понять, что ты действительно очень добра к этим девочкам.
– Эти девочки… этот клуб… это моя жизнь.
Лукас кивнул.
– Не могу представить никого другого делающим то, что делаешь ты.
– Ты хочешь сказать, что собираешься посоветовать Джей-Ди отказаться от своих планов?
– Ты знаешь, что я не могу этого сделать. – Честно говоря, Лукасу хотелось хорошенько врезать Джей-Ди, предложить забрать к дьяволу документы по разводу, его корпоративные контракты и полные денег особняки. Но он не мог сделать этого. Лукас понимал, почему Джуда передал ему Дэниелза как клиента. Джуда и Ребекка плавали, нет, скорее тонули, в тысячах долларов долгов по студенческим займам. С вот-вот родящимися близнецами и неработающей Ребеккой Джуда даже брал подработки в университете, только чтобы свести концы с концами. Если Лукас добьется удачи в этом деле, все заинтересованные стороны получат вознаграждение. Если же он провалит это дело, то рискует не только своей репутацией, но и заработком Джуды, а этого Лукас сделать не мог. Он не хотел предавать Джуду, посвящая Дилани в финансовые проблемы своего друга.
– Никому из нас не станет лучше, если я буду уклоняться от ответственности в этом деле. Я мог бы взять самоотвод, и, может быть, мне даже следует это сделать, но тогда возникнет слишком много вопросов. Ты должна довериться мне. В затянувшемся процессе ты пострадаешь сильнее. А я не хочу видеть, как ты страдаешь.
– Тогда зачем ты пришел? – Дилани посмотрела на конверт, который он перекладывал из одной руки в другую.
Лукас отдал его ей.
– Кое-какие предварительные цифры.
