Эрин
Эрин окончила университет и переехала в более крупный город. Она надеялась начать здесь новую жизнь и успешную карьеру, когда нашла себе приличную работу, не руководящую, но все же достаточно хорошо оплачиваемую, чтобы арендовать прекрасную квартиру и в придачу часть садика с тенистыми джакарандами[9].
Новая жизнь лежала перед ней, как отрез великолепной зеленой ткани, разложенной для раскройки на столе; и она знала, что делать с ножницами в своей руке. Однако в эту новую жизнь она постепенно привнесла частицу старой.
Эрин не смогла заставить себя выбросить камешек, но и не хотела подтвердить его важность, специально отведя ему собственное место. Положить его на полку в одном из уютных уголков квартиры, оформленной в стиле Art Deco, или даже спрятать его в шкатулку с украшениями вместе со значком префекта было бы равноценно признанию в том, что она дорожит им как памятью или испытывает нечто вроде сожаления. Ей пришлось пойти на компромисс, поместив его в нижний ящик шкафчика в ванной вместе с пакетом ватных дисков, остатками крема после загара и изящным, но абсолютно бесполезным маникюрным набором с эмалевой отделкой, который она заметила на прилавке антиквара и ни разу не открыла со дня покупки.
Но через несколько месяцев, роясь в поисках средства от солнечного ожога, она снова обнаружила камень и переложила его на дно корзинки для прищепок, где он оставался, пока ветер во время грозы не сорвал корзинку с веревки и не рассыпал яркие пластиковые прищепки по всему газону, так что в корзинке осталось только сердечко, застрявшее в пластиковой сетке. Так и продолжалась эта одинокая игра в прятки-перепрятки, пока одна из сотрудниц Эрин — очаровательная Никки, которая недавно вышла замуж, перекрашивала волосы каждую неделю и могла похвастаться крохотной родинкой на крыле носа, не пригласила ее к себе на ужин.
Никки и ее муж были влюблены друг в друга. Они перепархивали с темы на тему, как пара экзотических попугайчиков, в который раз пересказывая историю своего знакомства и свадебного путешествия и заканчивая друг за друга фразы с совершенно правильной интонацией. Вначале Эрин была слишком поглощена радостным щебетанием хозяев и блеском ярких, веселых сувениров из дутого стекла в их ультрасовременном доме, чтобы заметить, что стол для ужина накрыт на четверых. Она осознала это, только когда послышался звонок и Никки вскочила из-за стола, чтобы открыть дверь. Глаза у нее сияли, лицо раскраснелось от нескрываемого возбуждения.
Его звали Том. Он был симпатичный, умный и обаятельный. Хорошо одет и эрудирован, безупречно разбирался в политике и подчеркивал свои хорошо аргументированные высказывания плавными движениями ухоженных смуглых рук. За ужином они с Эрин говорили о книгах и фильмах и обнаружили общую неприязнь к газетным колумнистам правого толка, а также взаимную страсть к кулинарии и альпинизму. Эрин так увлеклась разговором, что даже не обратила внимания на подмигивания, которыми Никки обменивалась с мужем над ярко-синими бокалами.
— Знаешь, может, нам встретиться как-нибудь, выпить по стаканчику? — предложил Том после ужина, когда хозяева мыли посуду в кухне, обмениваясь счастливыми трелями. Эрин сняла со спинки стула теплый жакет, который принесла с собой на случай, если ей вдруг придет охота прогуляться до дома пешком этим поздним осенним вечером.
— Выпить, ты меня понимаешь? — повторил он, улыбаясь и поднимая ко рту руку с воображаемым стаканом.
Когда-нибудь она обязательно придумает, что говорить в таких ситуациях. Когда-нибудь это не застанет ее врасплох. Она подготовится. Ее ответ будет остроумным, теплым, не обидным и сразу придет ей в голову. Но день для этого еще не настал, и слова застряли у Эрин во рту, как бумага в принтере. Она застыла по другую сторону стола, не в силах пошевелиться.
— Может, встретимся как-нибудь после работы, — продолжал он. — Или попьем кофе в воскресенье утром, если тебе это больше нравится.
Она могла бы сказать с очаровательной улыбкой: «Извини, все дело в хромосомах». Нет, это никуда не годится. Или: «Извини, мне нравятся девушки». Это слишком манерно. А может: «Давай хлопнем по одной как друзья». До чего же это все неловко, неловко, неловко!
— Нет? Все в порядке. Ты можешь просто сказать «нет». — Он все еще улыбался, но уже не так искренне.
— Дело не в этом… О, господи… Дело не в том, что ты мне не нравишься… Дело не в тебе… Ох, мне пора домой.
Убегая из кухни, Эрин торопливо чмокнула на прощание двух попугайчиков-неразлучников и выскочила на темную ночную улицу, захлопнув за собой дверь. Она завернулась поплотнее в свой толстый жакет из букле и пошарила в карманах в поисках бумажной салфетки, чтобы смахнуть с лица слезы досады и вытереть нос. Но в карманах не было ничего, кроме красного камешка, и одного прикосновения к нему хватило, чтобы напомнить ей об именинном пироге с дрожащими огоньками свеч и пронзительно-тонком слое сахарной пыли на полу.
Слезы полились у Эрин из глаз, и она, хлюпая носом, решила, что бросит камешек на счастье в океан, хоть и понимала, что всей его бездонной глубины не хватит, чтобы вместить в себя ее невнятные желания и надежды (забыть, запомнить, изменить себя и приноровиться к миру, изменить мир и подогнать его под себя), которые были воплощены в этом красном камешке. Миновав свой дом, она дошла до самых окраин своего района, где волны прилива бились о бетонную набережную. Она вынула камешек из кармана и швырнула его как можно дальше в серые, покрытые водорослями волны.
Кристина
Кристина часто задумывалась, когда же кончится эта черная полоса в ее жизни. Во всяком случае, она предполагала, что это всего лишь переходный этап, потому что все началось только месяц назад, а до этого она была к Люку совершенно равнодушна. Она надеялась, что скоро все пройдет и тот эпизод останется в ее памяти как черно-белая фотография в альбоме, совершенно перестав ее волновать. А пока мысли о нем целыми днями крутились у нее в голове, то и дело вылезая на первый план. Хуже просто некуда, но она надеялась, что конец этой истории не за горами.
Ее сбивало с толку еще и то обстоятельство, что он начал первым. Это он пригласил ее на чашку кофе в булочную рядом с работой. Именно с ним она зашла туда в первый раз, хотя слышала об этой булочной и знала, что многие сотрудники помоложе ходят туда обедать. И правда, в тот день за столиками, рассчитанными на двоих посетителей, сидело по крайней мере трое их коллег. Похоже, здесь заключались, объявлялись и расторгались союзы, а сплетни были так же свежи и аппетитны, как горячий хлеб на тарелочках «Видели, Люк пришел с Кристиной! — начали повторять завсегдатаи. — Она его старше лет на пятнадцать! Но это его решение, показаться здесь с ней за компанию. И ведь что самое странное, это была его собственная идея!»
Ей казалось, что она и не думала набрасываться на него, как изголодавшаяся самка, которая только и мечтала о таком вот внимании к себе и, конечно, умопомрачительном сексе последние десять лет. Она вела себя дружелюбно. Открыто. Приветливо. Возможно, чуть кокетливей, чем это требуют правила приличия. Но это было всего лишь легкое заигрывание, флирт, который, по ее мнению, хорошо действует на мужчин. И он тоже вел себя дружелюбно, открыто, приветливо и, возможно, чуть-чуть заигрывал. Или это ей показалось. Но уже на следующий день он показался ей обескураженным, даже испуганным проявлениями дружбы с ее стороны.
