— Нет! — крикнул Габриэль так, что Грейс едва не свалилась со стула. С искаженным гневом лицом он шагнул к ней, потрясая кулаками. — Твои мать и сестра правы: твое стремление к независимости граничит с идиотизмом! Я ценю в людях самостоятельность и восхищаюсь твоими деловыми способностями, но меня раздражает, бесит, сводит с ума твое непоколебимое упрямство!
— А мне наплевать, чем ты восхищаешься и что сводит тебя с ума! Я буду делать и поступать так, как считаю нужным! А если тебе что-то не нравится, то это твои проблемы, а не мои.
— Вот как?
Прикусив предательски задрожавшую губу, Грейс вскочила и бросилась к двери.
Кто бы мог подумать, что он успеет схватить ее за руку? Кто бы мог подумать, что он найдет способ остановить ее? Кто бы мог подумать, что поцелуй окажется таким горячим? Грейс забыла обо всем на свете, когда Габриэль рывком привлек ее к себе и впился в ее губы. Обязательства и независимость, гордость и упрямство потеряли всякий смысл, растаяв в пьянящем ощущении восторга.
— Боже, как же я мог жить без тебя! — прохрипел Габриэль, продолжая покрывать поцелуями ее шею, щеки, губы, подбородок.
Сердце Грейс прыгало от радости, но голос рассудка не собирался умолкать.
— Нам нужно поговорить. Мы…
— Что вы делаете?
Они моментально разжали объятия и повернулись к двери, где стояла изумленно взирающая на них Стефани.
— Милая, я… — начал было Габриэль, но девочка уже бежала по коридору. — Черт! — выругался он.
Конечно, ему уже давно следовало рассказать Стефани о своих чувствах к Грейс. Сейчас же ситуация сложилась так, что ребенок мог просто-напросто испугаться. Испугаться того, что Грейс вытеснит ее из сердца Габриэля.
— Я пойду к ней. Извини, Грейс.
Постепенно волнение Грейс улеглось, мысли устремились в уже проложенное русло. Зачем он приходил? Сказать, что не может жить без нее? Она могла бы сказать ему то же самое. Но не слишком ли поздно? Что, если Габриэлю придется выбирать? Грейс не сомневалась, что он выберет Стефани. Во всяком случае, она на его месте поступила бы так. И что тогда? Конец всем ее мечтам и надеждам? Неужели они разойдутся, а она так и не успеет сказать, что любит его?
— Грейс. — Он вернулся совершенно неслышно.
— Да?
— Я поговорил со Стефани.
— Она очень расстроилась? О, Габриэль, я готова на все, чтобы оградить бедняжку от страданий. Если ей не нравится, что я… что мы с тобой… В общем, может быть, мне лучше уехать? Бумаги скоро будут готовы. Я не знаю, что делать.
Габриэль положил руку на плечо Грейс.
— Стефани не расстроилась. Наоборот, она в восторге.
— В восторге? Ты шутишь? — Грейс, еще не веря услышанному, настороженно посмотрела ему в глаза. — Это правда?
— Да. Девочка счастлива. Она сказала, что это прекрасно, что мы нашли путь друг к другу. Она надеется, что теперь ты никогда не оставишь ее.
— Конечно, я готова…
— Я тоже надеюсь, что ты не оставишь нас. Мне уже давно надо было сказать тебе это, но…
— Сказать что?
— Что я люблю тебя.
— Габриэль… — Грейс не успела подняться, потому что он опустился перед ней на колени. — Я тоже тебя люблю. Даже не представляю, что бы я сделала, если бы Стефани воспротивилась нашим отношениям. У меня больше нет сил притворяться, делать вид, что я равнодушна к тебе. Я больше не хочу прятать свое чувство.
— Ты хочешь сказать, что уже не считаешь наш брак чисто деловым соглашением со всеми вытекающими из этого последствиями?
— Пожалуй, я готова выступить с соответствующим заявлением.
— Значит, мы с тобой настоящие супруги? — с улыбкой спросил Габриэль.
— Ты знаешь, что скажут люди?
— Что?
— Они скажут, что я слишком стара для тебя, что я соблазнила тебя, что я вышла за тебя ради денег.
— Тебя волнует чье-то мнение? Пусть говорят. Хотя… должен сказать, что в одном они будут правы.
— В чем же?
— Ты действительно соблазнила меня. Очаровала. Околдовала. Свела с ума. И теперь я просто не отпущу тебя до тех пор, пока ты не родишь мне двух… нет, лучше трех детей.
— Ты все-таки хочешь, чтобы я оставила бизнес?
— Нет, наймем няню. Я не собираюсь ограничивать тебя в чем-либо.
— А если я не смогу? Не смогу иметь детей? Ты об этом подумал, Габриэль?
— Забудь эти слова, «не могу». К тому же… — Габриэль взял ее за подбородок, заставил поднять голову и крепко и властно поцеловал в губы. — К тому же мы очень постараемся. Я готов заниматься решением этой проблемы днем и ночью. Надеюсь, ты не возражаешь?
— Грейс…
Они снова одновременно повернулись к двери. Повернулись с тревогой и надеждой. Грейс только сейчас обратила внимание на то, какие большие у Стефани глаза. Большие, темные и печальные.
— Да, дорогая?
Девочка несмело вошла в комнату и неуверенно приблизилась к взрослым.
— Габриэль сказал, что хочет удочерить меня, стать моим папой. Ты уже знаешь?
— Знаю, милая. Он сказал мне.
— А ты? Если он станет моим папой, то ты станешь мне… как мама?
О Боже, что же ответить? Грейс бросила взгляд на Габриэля. Помоги же мне, подскажи! Он успел подняться с колен и теперь стоял совершенно неподвижно, с непроницаемым лицом, как бы говоря: решать тебе.
— Я не знаю, Стефани. Никто и никогда не заменит тебе маму, но я всегда буду любить тебя и никогда не подведу. Если ты хочешь…
— Я хочу, чтобы вы оба, ты и Габриэль, всегда были со мной. Ты не оставишь меня, Грейс?
— Помнишь, что я сказала, когда ты болела? Если уж я к кому приклеилась, то меня и зубами не оторвешь. Теперь ты от меня так просто не избавишься.
— Ну, милая, последнее слово за тобой. — Габриэль шагнул к девочке и обнял ее за плечи. — Как ты скажешь, так тому и быть. Хочешь, чтобы Грейс осталась с нами навсегда?
— Да, хочу. Я хочу, чтобы мы были одной семьей. Папе и маме это понравилось бы.
— Кэтрин, я уезжаю.
— Вот как? И куда же?
— В Европу.
Кэтрин посмотрела на нее так, словно Грейс сообщила, что летит на Луну.
— В Европу? — тупо повторила она. — Но у нас же дела. Завтра приедет Лео Пейтон и…
— Вот ты им и займешься. Надеюсь, это не очень сложно?
— Нет, конечно… — пробормотала Кэтрин. — А когда ты вернешься?
— Через две недели. Если задержусь, позвоню.
— Через две недели, — повторила Кэтрин. — Грейс, если это шутка, то…
