– Он на тебя наехал?
– Полное несоблюдение субординации и возложенных полномочий. В одной только беседе с ним я мог бы при желании зафиксировать штук пять нарушений протокола и инструкций. А если все, о чем он мне там наболтал насчет базы и его власти на этих территориях, хоть наполовину еще и окажется правдой, – Андрей хмыкнул, представляя, какой фурор мог бы вызвать его рапорт в штабе новосибирского командного округа, – вообще тушите свет. Это ж беспредел. Понимаешь, по роду профессии официально я вообще-то наделен необходимыми лицензиями и полномочиями, чтобы...
– Знаешь, Андрей, – неожиданно прервала его Яна, глядя в небо. Она села поудобнее, забросив ногу на ногу, и далеко сплюнула, – в чем твой главный и, возможно, единственный, хотя и очень большой недостаток?
Ага, и она туда же. Еще один любитель покопаться в его внутренностях. Вот сейчас как... Но вместо этого.
– Ну и в чем? – стараясь вложить в эти четыре слова всю небрежность человечества.
– Нудный ты, Андрюха. Только не обижайся. – Она протянула руку и потрепала его по рукаву. – Это так, взгляд со стороны. Но правдивый.
Гонзо, сидевший на левом плече, тихонечко прыснул Андрею в ухо.
– Ты все твердишь, «понимаешь» да «понимаешь», так вот пойми и ты. Ты увяз в том, что считаешь своим видением жизни, ясно?
– Ты что, меня лечишь? – Андрей отстранился, но Яна снова поймала его за рукав и притянула обратно. – Лучше не стоит.
– Да брось ты. Пойми, ты попал в настоящий мир, пусть и отличающийся от привычного. Что с того? Военный дядечка не имеет права так поступать? Так пристрели его, это ж тут принято. Субординация... Эх, тебя б на месяц-другой в деревню пожить...
Андрей снова хмыкнул, еще не хватало, и скосил глаза на рассуждающую в небо Яну.
– Субординация. Ха! Ты играешь в шашки шахматными правилами и удивляешься, что же не выходит, и именно в этом твое занудство! – Андрей едва не присвистнул, остается сказать – «ну и ну»! Но Яна только продолжала: – Ты не можешь жить проще, так, как оно из жизни выходит-вытекает, ты привык жить так, как считаешь правильным, и точка. Ты упертый, а значит, нудный.
Ага, а слов «принципиальный», «логичный» и «рациональный» она не знает.
– Ты вот прешься за своими бабками, думаешь, что все хорошо, а тут бац! Появляюсь я. И что, слабо тебе меня с собой взять, потому что это в правила не входит. В какие правила, мужик? Тут мы твоего должника вмиг вдвоем раскатаем и без всяких протоколов. Ты еще терзаешься, онанизмом душевным занимаешься – а так ли правильно то, что я делаю? А все ли хорошо? Чего ты лишний раз голову греешь, а? Ты деньги по профессии отнимаешь, так? Вот так пойди и отними! Нужно будет – вместе пойдем! Захочешь, по протоколу. Все одно работу ты свою сделаешь и богаче станешь, а и меня в довесок...
– Я на Россию работаю, а не...
–Да плевать! Хоть на тетю Галю, все равно! Ты ведь идешь за мной по тропе, а все думаешь, как бы избавиться, да? А я вот и подумала, играй ты по местным правилам, давно бы меня шлепнул и в кусты оттащил, а так я тебя даже не боюсь. Ты же другой, правильный.
Андрей пожал плечами, пальцы крутили травинку. Чего ей надо?
– Проще будь, – протянула она, – и совсем идеальным будешь. А там, – она хихикнула, – я, глядишь, тогда за тебя и замуж выйду.
Андрей поперхнулся, а она села к нему лицом. В глазах Яны скакали озорные искорки.
– Ты ж можешь! Попроще, чтоб без лишнего, а? Чтоб жизнь, что вокруг, ловить, словно воздух или течение там, глаз на мир не закрывать и от этого жизнь свою строить, а? Не как с утра задумал, а как покатит? Ну, не говорю, конечно, что задумывать не стоит, только...
Да, Андрей покивал, неохотно, медленно, глядя в землю между ног. Пожил вот по правилам, с открытыми глазами. Как покатило. В людей вот пострелял, женщин, детей там... Он что, в эту поездку отправился, чтоб философию жизненную поменять или жить научиться?! Попроще? Хотя кто знает...
– Или ты такой только когда пьяный? Ты ж со мной переспал, хорошо было? Мне – да! Ну да ладно, я тебя жизни учить-то не буду, не мое это дело, явно. А дома-то, в городе твоем, поди, жена есть? Дети, может? Как вот теперь увяжешь по принципам?
Андрей усмехнулся, поднял глаза. Яна сидела рядом на собственных пятках, подавшись вперед всем телом. Андрей покачал головой, промолчал.
– Нет? – Яна была определенно удивлена, но уже в другой миг в ее глазах появилось что-то иное. – Ну, подруга, невеста, там?
И снова Андрей не ответил, лишь покачав головой.
– Ага! – вдруг сказала Яна таким тоном, будто ей все-все теперь стало понятно, и Андрей явственно ощутил, что именно сейчас она перешагнет допустимую грань. – Так вот потому-то, наверное...
Андрей поднялся на ноги, сжимая в левой руке ружье, едва не сбросив Гонзо. Обернулся к замолкшей девушке, посмотрел сверху вниз, скривил губу, подумал, промолчал вновь. Она поняла, поникла плечиками, опустила глаза.
– Извини, – выдохнула довольно искренне, – занесло...
– Объект, – сказал тихо, чтоб только Андрей услышал, спаситель человечества из неловких ситуаций, – механический. Скорее всего машина, скорее всего легковая, метров пятьсот, за вон тем склоном, ну, куда наша боевая девка по нужде ходила.
Андрей замер, как прибитый к земле, напряженно вслушиваясь в окружающие их небогатые звуки леса. Яна подняла наконец голову, видимо, чтобы добавить что-то еще, но осеклась, всматриваясь в выразительно-напряженное лицо полицейского. Ее рука автоматически нащупала висящий у пояса отцовский обрез.
– Машина, за холмом. – Андрей наклонился, подхватывая рюкзак за одну лямку. – Идем быстро и тихо.
Яна четко кивнула в ответ. Страх, естественный и яркий, мелькнувший в ее глазах на мгновение, лишь на мгновение, теперь ушел. Она поднялась следом.
Вверх по холму, среди чахлых берез, рюкзаки волоком, в руках оружие. Согнувшись едва ли не вдвое, они достигли невысокой вершины, последние метров двадцать до гребня практически преодолев на брюхе. Ковер из опавших листьев был холодным и мокрым.
– Старался не касаться веток, – прошипел Андрей через плечо, – сместись влево и держись чуть сзади, На тебе наш тыл, ясно? Выполняй.
Натянув шапку до бровей, Андрей ползком, подтягивая за собой тушку рюкзака, а карабин держа перед собой в левой руке, выбрался на вершину гребня. Яна отползла левее, притаившись в корнях поваленного дерева, и замерла, просматривая лощину. Гонзо юркнул за воротник, вцепившись в него когтями. Андрей выглянул.
Склон холма, более пологий и длинный, чем тот, по которому они только что поднялись, плавно убегал вниз, превращаясь в узкую, охватывающую холм равнину, метров через пятьсот которой снова начинался лес. Справа по склону еще гуще росли березы, там холм, на котором лежал Андрей, изгибался, перерастал в другой, и так дальше на север.
