– Черри, как хорошо, что ты спустилась к нам. Я как раз собирался подняться за тобой, чтобы познакомить тебя…
Пощечина заставила Коннора онеметь. Черри ударила со всей силы, так, что его голова резко дернулась назад.
– Дорогая, я как-то не вполне…
– Сукин ты сын!
– Детка…
– Не смей меня так называть, Фотрелл! Я тебе не детка и не дорогая, эгоист несчастный! Ублюдок самовлюбленный!
– Да что случилось-то! Согласен, два эти придурка ввалились совершенно не вовремя, но ведь это просто ошибка, они не хотели. Они сейчас извинятся…
– Пусть засунут свои извинения себе в задницу! Чего ты испугался? Что я опозорюсь перед твоими родственниками? Буду ковырять в носу за столом? Напьюсь и стану горланить похабные песни? Устрою стриптиз на столе?
– Детка…
– НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ДЕТКОЙ! Вообще больше не обращайся ко мне, Фотрелл. Я сыта по горло твоим снобизмом, твоими королевскими замашками и твоим высокомерием.
– Ты меня уже в этом обвиняла, и я сказал тебе…
– Да, сказал. И я поверила, дура набитая. Но тебя смущает даже мое присутствие в компании твоих родных. Нет, в постели все в порядке, тут тебя не волнует мое прошлое! А вот как только речь заходит о твоей семье – что вы, как можно! Она же из стриптиза! Она не умеет себя вести.
– Черри, ты все неправильно поняла…
– Нет, дорогуша, вот теперь я как раз все поняла правильно! Ты спал со мной, это тебе нравилось, но, когда явились твои братья, ты преспокойно выставил меня на посмешище…
– Что ты придумываешь, я даже не знал, что они приехали…
– Не хочу я тебя слышать, не хочу, понимаешь?! И видеть не хочу. И будь я проклята, если когда-нибудь хоть на минуту пожелаю увидеть кого-то из вашей проклятущей семейки!!!
Коннор оглянулся в поисках помощи на своих братьев, но Карлайл изучал свои ногти, а Кит – этикетку на бутылке. Ждать от них помощи было бессмысленно.
– Черри, дорогая…
– Я сказала, не называй меня так! И не думай, что я так расстроена, потому что влюбилась в тебя, Коннор Фотрелл! Просто ты дал мне хорошую работу, а заодно помог не скучать в постели по ночам. Мне трудновато долго обходиться без мужика, ты подвернулся вовремя.
С этими словами Черри пулей влетела в свою комнату, схватила сумочку с документами, накинула куртку и вылетела вон из дома, напоминая небольшой, но убийственный торнадо.
Надо же! Какой она была идиоткой! Только законченная, непроходимая идиотка могла предположить, что Коннор Фотрелл ее любит. Он не может любить никого, кроме себя, ненаглядного, он слишком самовлюблен и напыщен, он уверен, что весь мир должен стелиться под его ногами!
Она не вернется сюда. Никогда не вернется, потому что это слишком больно и страшно – возвращаться туда, где тебя так предали, так сровняли с землей. Черри Вейл, дочь шофера-дальнобойщика и неудавшейся актрисы-алкоголички, возвращалась к своей жизни, потому что последние полгода она жила чужой жизнью. Хватит. Пора домой.
12
Коннор медленно перевел взгляд на своих братьев.
– Ну и что это было?
Кит жалобно посмотрел на Карлайла, но тот продолжал вглядываться в ногти, теперь на левой руке.
– Ну… э-э-э… по-моему, леди слегка рассержена. Удар правой у нее, кстати, великолепен.
– За что? Что я сделал? Что я сказал? Я сказал, что люблю ее, больше ничего…
– Вообще-то, на мой взгляд, проблема в том, что ты как раз этого ей и не сказал. Ты сказал это НАМ, а это не одно и то же.
– Черт, да она же умнейшая женщина, могла бы и сама додуматься! Хорошо. Ты прав, Кит. Что мне теперь делать?
Братья нахмурились и дружно пожали плечами. Под окном взревел мотор машины. Кит глубокомысленно изрек:
– Она уезжает.
Карлайл недоверчиво выглянул в окно.
– Может, хочет просто проветриться?
– А я говорю, уезжает!
– Как можно так! Я ведь обожаю ее, неужели она этого не видит…
– Коннор, даже мои древесные жабы любят, когда с ними ласково разговаривают. Они раздуваются от удовольствия и начинают ворковать, словно голуби…
– Кит прав, проблема в том, что люди мало разговаривают друг с другом. Черри мечтает услышать от тебя признание, а не догадываться о нем по тому, как ты храпишь у нее на плече…
– Я влюбился первый раз в жизни, а она обзывается! И не уговаривайте, я за ней не побегу! Она постоянно обзывала меня эгоистом и раньше, но теперь, после всего, что между нами было…
– Если бы кто-нибудь спросил мое мнение, я бы сказал, что лучше всего…
– Даже обезьяны признаются друг другу в любви совершенно особенным способом…
– Я буду ждать ее здесь! Она вернется. Часок поездит и вернется. И тогда я ей все объясню.
– Тогда мы, пожалуй, пойдем. Вам надо будет поговорить наедине…
– Не дури. Это будет не сейчас, а через час. Пошли обедать.
– О, вот это было бы неплохо! Карли, нам пора посетить ресторан нашего брата!
– Мы не пойдем в наш ресторан. Он закрыт на дезинфекцию. Мы поедем в одну забегаловку, там отлично кормят.
– А вдруг Черри вернется, а тебя нет?
– А чего ты за нее так волнуешься, очкарик?
– Слушай, Коннор, я понимаю, ты взволнован, но я начинаю ее понимать! У тебя жуткий характер.
– Все, пошли. Кит, закрой рот и пошли!!! Если она вернется раньше, то подождет меня.
Только в закусочной Коннор осознал то, о чем знал с самого начала. Если Черри и вернется, то только для того, чтобы собрать вещи. Ждать она его не будет ни при каких обстоятельствах.
Наверное, надо все-таки поехать за ней?
К вечеру он был в этом уже уверен.
Коннор метался по всему дому, то и дело выглядывал в окна, распахивал дверь и напряженно вглядывался в абсолютно пустую дорогу… Все тщетно. Черри уехала.
Уехали и братья. Разумеется, после очередного спора, в котором они утверждали, что ему нельзя оставаться одному, а он говорил, что совершенно спокоен.
Теперь он напоминал самому себе тигра в клетке.
А что будет, если она не вернется? Никогда не вернется?
Ее вещи висели в шкафу, но Коннор прекрасно помнил рассказ Черри о том, как она ушла из дома в том, что на ней было. Как она тогда объяснила? Путешествовать надо налегке. А уж если бежишь от чего-то, нужно бросить все, что связывало тебя с прошлым, и начать все заново.
Неужели она его бросила?
