— Именно тогда пришли датчане?
Рикка кивнула, почувствовав спазм в горле. Разговор о подобных вещах воскрешал в памяти ужасные картины. Дракон положил ладонь на ее руку.
— Что случилось?
— Они поднялись вверх по течению. Сделали то, что они обычно делают. И ушли. Вот и все… А камень этот просто удивительный. Могу я его снова увидеть?
— Через некоторое время. Сколько лет тебе было?
— Около шести… Да, пять лет. — Пусть он перестанет касаться этой темы.
Дракон обнял жену за плечи и понимающе проговорил:
— Ты видела, как умирают люди.
Это был не вопрос. Он знал, что именно она могла видеть, что видели все те, кто пережил набег. Он безмолвно поблагодарил богов за то, что они пощадили ее.
— Погиб кто-то из дорогих тебе людей?
Она кивнула, лежа у него на плече, хотя сама не знала, как ее голова там оказалась.
— Моя подруга Элфлинн.
— Она была твоя ровесница?
Рикка снова кивнула. Ей было трудно дышать, она дрожала всем телом.
— Они перерезали ей горло. Она истекала кровью и умерла у меня на руках.
Он еще крепче прижал Рикку к себе и хриплым голосом спросил:
— Как тебе удалось спастись?
— Не знаю. Я никогда не думала об этом. Их было много вокруг, когда я бежала к ней… Они убивали, жгли… насиловали… Но как-то не обратили внимание на меня. Не знаю, почему я выжила. Она была лучше меня и добрее. Следовало бы погибнуть мне.
— Нет! — Он крепко прижал Рикку к себе, стал вытирать слезы, скатывающиеся на пепельно-бледные щеки. — Не говори так! Разве твоя вера не учит, что мы находимся в Божьих руках?
— Почему он создал этот мир боли?
— Это не так. Ты сама знаешь, что существует мир красоты и радости.
Она это знала, по крайней мере, сейчас, с того времени, как познакомились с Драконом.
— Я викинг, — с горечью сказал он, словно хотел изменить это, если бы мог.
— Я не думаю, что ты такой, как другие.
— Однако ты не хотела выходить за меня замуж.
— Это было раньше, когда ты был для меня безликим. Когда я слышала, как мой отец произносил тирады о кровожадных викингах и называл тебя самым кровавым.
— Это смешно. Если я и сражался, то только в целях самозащиты.
— Для Вулскрофта это ничего не значит. Он одержим с той ночи. — Подняв глаза, она встретилась с его взглядом и, набравшись мужества, добавила: — Он убежал в ту ночь… мой отец. Когда его люди больше всего нуждались в нем, он потребовал коня и сбежал. Он даже убил мальчишку-конюха.
— Ты совершенно не такая, как он.
Постепенно, пусть и медленно, у Рикки становилось теплее на душе.
— Я думаю, он с такой силой ненавидит викингов потому, что они показали ему, что он собой представляет.
— Забудь Вулскрофта, он навсегда ушел из твоей жизни. Взгляни сюда, на север. Завтра ты увидишь первые признаки жизни. Чайки и крачки прилетят поприветствовать нас, море изменит свой цвет, потому что там большая глубина, воздух запахнет сосной. Мы будем дома.
Дом. Она никогда его не знала. Дракон знал. И он представлял его настолько ярко, что ей показалось, будто и она почти видит его. Почти.
— Ты не прикасаешься ко мне. — Эти слова вырвались! неожиданно. Рикка закусила губу с такой силой, что выступила кровь.
— Не надо так, — почти умоляющим тоном попросил! Дракон, увидев алую капельку на губе. Он нежно прикоснулся своими губами к ее губам. — Я непременно это сделаю, — пообещал он, и Рикка, освободившись от его рук, скрылась в шатре.
Они причалили к суше во второй половине следующего дня. Рикке показалось, что земля появилась совершенно внезапно. Только что мир состоял из синевы, неба и моря — и вдруг сделался изумрудно-зеленым, с белыми и серыми пятнами. Контраст был поразительный. Как Дракон и обещал, над головами закружились птицы, как бы приветствуя прибытие кораблей. Матросы кидали им куски рыбы и смеялись, наблюдая за тем, как птицы бросались за ними, подхватывали у самой воды и снова взмывали в небо. Запах соли уступил сладостному аромату сочной земли и сосен.
Земля вырастала, становилась огромной, переставая быть плоской, и Рикка была не в силах сдержать восторга при виде проявляющегося ландшафта. Иззубренные скалистые вершины, на многих из которых лежал снег, несмотря на разгар лета, казалось, достают до неба. Кое-где вдоль черных склонов и в долинах можно было разглядеть золотистого цвета поля, зеленеющие пастбища и густой хвойный лес. Узкие фиорды, в которых блестела на солнце вода, вдавались глубоко в горы, как бы бросая им вызов. Это была, без сомнения, красивая и живописная страна.
Стоя рядом с Риккой на носу корабля, Дракон сказал:
— Владения моего брата расположены к востоку, за равниной Ейрен. Между нами, говоря, мы контролируем побережье напротив Ютландии. Уже много лет датчане не совершают сюда набегов. Они люди амбициозные, но в то же время и разумные. Они обнаружили, что торговля более выгодна, чем война. Союз между саксами и норвежцами еще больше утвердит их в этом мнении.
— Если бы датчане и в Англии извлекли те же уроки.
— Они извлекают. Альфред — очень хороший учитель.
Рикка улыбнулась, на что Дракон и рассчитывал, поскольку в душе уже ругал себя за то, что упомянул датчан. Без сомнения, то, чему она была свидетельницей в детстве, оставило в ее сердце глубокие рубцы. Однако раны, даже застарелые, способны заживать с течением времени и при должном лечении.
Его сердце радостно встрепенулось, когда протрубили рога со стороны сторожевых башен, приветствуя их прибытие. Они были уже достаточно близко от берега и могли видеть мужчин и женщин в полях и вдоль берега, которые махали им. Дракары по фиорду подплыли к причалам, и тогда последовала команда Дракона. В тот же момент опали паруса и поднялись весла, с которых падали блестящие струйки воды. Все три корабля замедлили ход и мягко причалили к каменной набережной.
Собравшаяся толпа бурно приветствовала команду, а еще пуще — возвращение своего ярла. Они громко кричали, стучали рукоятками мечей о шиты — мужчины и женщины, — топали ногами и выкрикивали приветствия, дети весело бегали и визжали, лаяли собаки, кукарекали петухи, царило всеобщее возбуждение.
А потом они заметили стоящую рядом с Драконом женщину.
Но ведь они должны были знать, зачем он уезжал в Англию, подумала Рикка, когда приветствия стихли. Они должны были понимать, что он привезет домой невесту. Или же надеялись, что произойдет нечто такое, что помешает его браку? Кое-что и в самом деле едва не помешало, но, даст Бог, они никогда не узнают об этом.
На набережной воцарилось молчание. Несколько сотен глаз устремились на нее, и Рикке показалось, что она не выдержит этого и не устоит. Однако женщина нашла в себе силы расправить плечи и поднять голову. В ней заговорила саксонская гордость.
