Когда Рэнсом проснулся, лучи солнца проникали сквозь полосатые занавеси в его спальне. Вытащив голову из пещеры, которую он соорудил из подушки и своей руки, он удивился наступившему слишком рано утру. Сколько времени прошло с тех пор, как ему удавалось проспать всю ночь без перерыва? Определенному перерыву он был бы рад, если бы неимоверная усталость не свалила его.
Он протянул руку к Анджеле, но рука наткнулась только на пустоту. Женственного нежного тела не было рядом с ним. Отодвинув подушку, он осмотрел комнату, недовольный чувством одиночества, которое появилось у него в душе. Шорох туалетов, доносившийся из-за ширмы, сообщил ему, где ее можно найти. Представив себе ее полуодетую, он почувствовал возбуждение, но не знал, захочет ли она заниматься этим с утра. А вспомнив ее вчерашние стоны и дрожащие вздохи, он широко улыбнулся.
Нежность. Женственность. Благоухание. Пикантность.
В ней было все, чего они были лишены на войне.
Когда она на цыпочках вышла из-за ширмы, он притворился спящим. Он надеялся, что она подойдет к кровати и невероятно удивится и испугается, если он схватит ее и потянет на постель. Усмешка уже почти появилась у него на лице, но он зарылся головой в подушку, вдыхая оставшиеся там ароматы прошлой ночи. Чуть-чуть повернув голову, он краешком глаза следил за ней. Как он и надеялся, услышав шорохи в кровати, она подошла ближе.
– Рэнсом, ты уже не спишь?
Ее гортанный голос, как всегда, подействовал на него возбуждающе. Он надеялся, что она не будет торопиться к завтраку. А она наклонилась над кроватью, просунула руку под подушку с той стороны, где она лежала, и что-то там искала. Ресницы мешали ему разглядеть все подробности, но он чувствовал, что она напряжена и не сводит с него глаз.
Он понял, что она нашла то, что искала, плечи ее расслабились, и рука возвращалась обратно.
Засунув левую руку под подушку, он схватил ее за руку. От неожиданности она вскрикнула.
– Рэнсом! Ты испугал меня. Отпусти, пожалуйста. – Она с силой потянула руку, стараясь освободиться.
Не отпуская ее руку, он потянул ее на постель, и ей пришлось опуститься рядом с ним.
– У тебя есть секреты от мужа? – Он улыбался, стараясь показать, что он просто дразнит ее.
Но на ее взволнованном лице ответной улыбки не появилось. Ее прекрасные серые, со свинцовым отливом глаза внимательно наблюдали за ним.
Боже, как она притягивала его!
Он посмотрел на их сплетенные руки над ее головой. Тоненькая золотая цепочка видна была между ее сжатыми пальцами. Он отпустил ее.
– Что ты взяла?
Вынужденная покориться, она, вздохнув, разжала пальцы.
Эротические желания покинули его мгновенно, прошлое нахлынуло на него. Маленький золотой медальон блестел у нее на ладони. Он подарил его Сабрине перед тем, как ушел на войну. Он должен был находиться вместе с ней в могиле, а не в этой постели.
– Что ты делаешь с медальоном Сабрины? – Он вырвал медальон из ее безжизненных пальцев. Его собственные пальцы дрожали, он ругал их неловкость, но все-таки открыл медальон. Тихий щелчок раздался в тишине спальни.
Боже, он почти забыл, как выглядела его невеста. А теперь белокурая красавица Сабрина смотрела на него как живая. И чувство вины овладело им.
Он по-настоящему не оплакал ее смерть, так как легче было отложить это до будущих времен. Он пережил войну, полную смертей, просто не обращая на это внимания. Так же поступил он и узнав о смерти Сабрины. Погоревав немного, как это делали на войне, он занялся проблемами живущих. Женился на ее сестре, и она заняла место Сабрины.
Рэнсому было невероятно стыдно. Он должен был Сабрине больше, чем несколько часов траура и затем полное забвение в объятиях ее сестры.
– Ты не сказала мне, почему этот медальон не похоронили вместе с Сабриной.
– Он мой. Она сама отдала его мне.
– И ты скрыла это от меня? – Он оторвал взгляд от портрета его любимой. – А ты не подумала, что у меня ничего не осталось на память о ней? Ни одного ее письма, ни пары носков, которые она вязала, ни даже того свитера, который оказался мне не по размеру.
Презирая ее, презирая самого себя, он скатился с кровати.
– Ты ведь писал, что свитер тебе понравился.
– Как будто я мог написать что-нибудь, что огорчило бы Сабрину. – Он схватил с пола штаны и быстро натянул их на себя. – Свитер не остался неиспользованным, он согревал нашего мальчишку-барабанщика.
– А носки хоть подошли?
– Нет! Да! Какое это имеет значение?
Лежа на кровати, она сжалась от его грубого голоса.
Хорошо. Он хочет отделаться от нее. Хочет отбросить все, что они сделали. Вернее, то, что сделала она, попытавшись заменить свою сестру в его сердце.
Испытывая стыд и мучаясь угрызениями совести, он совершил непростительную ошибку.
– Ты совсем не похожа на свою сестру. Сабрина никогда бы не скрывала такую ценность, как этот медальон, от несчастного жениха.
Огромные серые глаза наблюдали за тем, как он носился по комнате. Одежда его была разбросана всюду, и это напоминало ему о необузданной ночи.
– Похоть. – Он схватил свою рубашку и потрясал ею. – Мы не испытывали ничего, кроме похоти. Ты знала, что я год провел в тюрьме. И зачем ты пришла в мою комнату в середине ночи? Одинокая леди наедине с одиноким джентльменом. Сабрина никогда бы так не поступила.
Всунув руки в рукава рубашки, он продолжал:
– Я знаю, что такое любовь. Поверь мне, это совсем не любовь.
Она терпеливо наблюдала, как он бродил по комнате, одевался и разглагольствовал, но не произнесла ни одного слова. Почему она не пыталась объяснить то, что произошло между ними, поставить все на свои места, облегчить его чувство вины?
– Мы даже не выдержали приличный для траура срок. Я предал память Сабрины при первом же удобном случае. Через несколько часов после того, как я узнал о ее смерти, я уже спал с ее сестрой. – Чертыхаясь, он пытался застегнуть пуговицы на рубашке, но в конце концов сдался.
– Я говорила тебе, что не надо жениться на мне, – тихо пробормотала Анджела.
Ее спокойная фраза заставила его резко обернуться, держа брюки в руке.
– Твой совет пришел слишком поздно. Или ты забыла, что тебя обвиняют в убийстве своей сестры?
Краска исчезла с ее щек, подбородок дрожал. Стук в дверь не дал ему времени, чтобы извиниться. В дверях стоял его брат, невероятно взволнованный.
– Нэд сказал, что по дороге к дому движется отряд янки. Вам с Анджелой надо выбираться отсюда.
Равномерные всплески воды от огромного колеса, толкающего «Шампьон белл» вниз по реке Миссисипи, должны были бы убаюкать Анджелу. Но она не засыпала, а снизу смотрела на узкую верхнюю полку и прислушивалась к тихому храпу Рэнсома. Поднявшись на локте, она взбила небольшую подушку. Отчаяние охватило ее. Почему она не оставила медальон в Галлатине?
