Не трудно было догадаться, чем занимается Костик на свадьбе, — конечно, подрабатывает, редко какая пара новобрачных обходится теперь без памятной свадебной видеокассеты.
Для Костика был накрыт отдельный столик, за который он усадил Ксению.
— Сиди здесь. Никуда не уходи. Потешила народ — и хватит.
— Я что, плохо танцевала?
— Танцевала замечательно. Но, как говорится, не в том месте и не по тому случаю.
— Ой, Костик, не воспитывай, не строй из себя папу-маму. Дай-ка что-нибудь выпить.
Она брезгливо осмотрела стол.
— Нет, это я не хочу. Будь другом, принеси мне из бара ромовый коктейль. Скажи, что для меня, платить не надо. Ну, сходи-сходи, уважь девочку!
Костя пожал плечами. Бар был в двух шагах — почему бы действительно и не уважить: коктейль-то наверняка полегче водки.
Бармен молча подвинул ему высокий стакан, заметив, что Костик полез в карман за деньгами, показал жестом: «Не надо!»
— А ну-ка стой!
Проход ему перекрыл приземистый парень с непропорционально широченными плечами.
— Дай-ка мне стакан, проверю, для Бессарабовой это или на халявку ты решил здесь притереться.
— Да проверяй, мне-то что. И вообще, раз ты такой хороший, увел бы ее из зала. Вот уж и впрямь — на чужом пиру похмелье.
Парень оглянулся:
— Иди-иди, покажешь, где она. А насчет того, чужой пир или свой — не твоего ума дело. Понятно говорю?
Костя вздохнул:
— Да уж куда понятнее.
Ксения сидела за столом в одиночестве. Не глядя на подошедших, она взяла стакан из рук приземистого, жадно опустошила его. Коротко потребовала: «Еще!»
— Сейчас принесу, — с готовностью отозвался парень. Она обернулась: в глазах мелькнуло непонимание.
— Костик, — голос ее стал хриплым. — Это кто?
Костя посмотрел в квадратную спину удаляющегося парня.
— Понятия не имею. Ты бы не пила больше, Ксюша, — он заметил выступившие на бледном лице Ксении мелкие капельки пота.
Она тряхнула головой, пытаясь сфокусировать взгляд на лице Константина, — все плыло перед глазами, хотя бессмысленными они Косте уже не казались, настойчивая мысль пробивалась в них. Ксения с опаской взяла новый стакан из рук вернувшегося парня, не отрывая от него глаз, сделала несколько глотков. Широкоплечий, словно загипнотизированный ее взглядом, отступил от стола, круто повернулся и вышел из зала.
— Костик, — она выдохнула и вцепилась в его руку. — Ты знаешь, это кто? Это — страшный человек. Это, — она понизила голос до свистящего шепота, — это — убийца!
«Ну совсем сбрендила от своих коктейлей». — Он отцепил ее руки.
— Ты не веришь, да? А я знаю! Если хочешь знать, вот этот Квадрат — так его зовут — задушил прошлой ночью того мужика, который убил Шерсткова.
Костик засмеялся:
— Ну конечно — вчера был в тюрьме, сегодня тебе коктейли таскает. Прям-таки неуловимый Джо!
— Не веришь? — глаза Ксении были совсем близко. — Ну и не верь! А попасть в камеру и выйти из нее — пара пустяков. Угнал чужую машину — вот ты и в кутузке. Внесли за тебя залог — вот и на свободе.
Костя взял со стола видеокамеру — надо продолжить съемку.
— А ты-то откуда знаешь про все эти «пустяки»?
Ксения поставила стакан на стол, отвела взгляд, нервно сцепила пальцы.
— Да ничего я не знаю. Так, болтаю спьяна что хочу. Отстань от меня.
Костя, шумно отодвинув стул, поднялся:
— Шла бы ты домой, Ксения.
В спину ему Ксюша буркнула:
— А ты мне не указывай.
Она поднялась, стараясь идти прямо, вышла из зала в бар, отметила мимоходом, что Кирилла за столиком нет. Девица, что была с ним, сидит одна.
Анна проводила Ксению взглядом: еще глоток этой Ксюше — и свалится на пол. На выходе из бара Бессарабову перехватил Киря. Обняв за талию, куда-то повел. «В туалет, наверное», — безучастно отметила Анна.
Все это время она сидела одна в напряженном оцепенении. Другого случая не будет — это Анна знала точно. Чтобы справиться с Кирей, особой физической силы не требовалось — она владела несколькими приемами и знала, какую точку на теле достаточно нажать, чтобы «отключить» человека.
Хватит сопли распускать, приказала она себе. Значит, терпеть лапанье Ращинского, егозить под его горячей рукой, строить глазки Кире — на все это сил хватило. Да, я не господь, не мне определять степень наказания за дурные поступки, за испорченную жизнь, за всю ту мерзость, что пришлось пережить, и за все перенесенные муки. И что же — просто жить дальше, просто отойти в сторонку и ждать божьего суда? Другого ведь суда над этими мерзавцами не будет.
Будет!
Киря, морщась и вытирая руки платком, приближался к ней.
— Напилась, как последняя вокзальная шлюха, — зло сказал, усаживаясь за стол. — Сейчас пойдем вниз, выйдем на свежий воздух, а там и муженек прибудет за своей кралей. Ты не против?
— Нет, конечно! — Анна ослепительно улыбнулась.
Кирилл, перегнувшись через стол, поцеловал ее в щеку.
— Ты — молодец! Больше всего на свете ненавижу пьяных баб. Ну что, пошли?
Они остановились у лестницы. Кирилл стоял ступенькой ниже — теперь их глаза были на одном уровне.
— Где ж эта дрянь? Пойти, что ли, за ней? А вот и она!
Анна обернулась: из полутемного коридора, покачиваясь, шла Ксения.
Анна перевела взгляд на Кирилла, потом мимо него вниз — тяжелую входную дверь услужливо поддерживал швейцар: в большой холл ресторана входил одетый в щеголеватый белый костюм Лев Павлович Бессарабов. Киря тоже заметил его, приветственно поднял руку.
— Кирилл, — голос Анны был низко-тягучим. — Поцелуй меня.
— Сейчас? — глупо улыбнулся Киря.
— Сейчас. Иначе я немедленно ухожу домой.
Лева стоял у входа, засунув руки в карманы брюк и покачиваясь с каблука на носок. Вокруг него собралось несколько человек. Но он не обращал на них внимания — тяжелый взгляд был направлен поверх головы Анны: Бессарабов не спускал глаз с Ксении.
Она тоже видела мужа и понимала, что надо идти быстрее, не надо злить Леву нерасторопностью. Но, настроившись на прямой путь — любой обход ей казался невозможным, — она остановилась. Прямо перед ней на лестнице Кирилл обнял эту девку, вокруг которой увивался весь вечер. Нашли время и место целоваться!
В следующую секунду раздался крик, перекрывший музыку, доносившуюся из бара. Ксения вздрогнула. Что так страшно орет эта девица и почему с каким-то каменным выражением лица отпрянул от нее Кирилл? О боже, да он падает вниз и тянет, зацепившись за бусы, эту девчонку! Какой ужас: мелькнули черные подошвы его туфель. Да как же это Кирилл, такой большой и тяжелый, умудрился вдвое сложиться — и вот кубарем катится вниз! И как неестественно легко подпрыгивает его голова, глухо ударяясь о ступеньки, — все! Распластался Маслов на полу, широко раскинув руки в стороны.
