Хорошо бы ты ответил мне поскорее, написал о своих похождениях и посоветовал, что мне делать со всей этой историей. Ты скажешь, что, мол, за каким чертом я лезу к тебе с моими проблемами. Что касается Эк-торсито, то Мита уже готовит его на будущий год в школу, с семи лет можно отдавать прямо в первый класс, так что Мита учит его всему, что проходят в детском саду. Вот когда мой пойдет в школу, надеюсь, я сделаю все, лишь бы он учился, даже если придется выйти на улицу и грабить людей, и чтобы специальность получил, может, потом он будет смотреть на отца свысока, некоторые дети платят черной неблагодарностью, но это не важно, лишь бы он не надрывался, как его отец, честно, Хайме, врагу не пожелаю таких мытарств, ведь я пробиваюсь в жизни одними локтями, безоружный.
Мита без конца говорит, чтобы мы поехали в Ла-Плату и я устроился на какую-нибудь службу, а по вечерам учился, закончил среднюю школу и поступил на адвоката, я ведь всегда этого хотел, но я не позволю ей прозябать в родительском доме, не согласен жить из милости в чужом углу на нищенское жалованье и ждать диплома почти семь лет. Нет, только не это, не допущу, чтобы лучшие ее годы прошли в лишениях, я и родителям обещал, что дам ей все необходимое. Да и не время теперь учиться, мой поезд уже ушел. Жаль, что я бросил школу в пятнадцать лет, и как ты мог на такое решиться? Если тебе понадобился помощник на фабрике, подыскал бы надежного парня, ну зачем ты забрал меня из школы лишь потому, что тебе нужен был свой человек? Нет, Хайме, я никогда не понимал – как ты мог забрать меня из школы и даже не дал мне вооружиться, приготовиться к жизненной борьбе. А потом ни с того ни с сего продал фабрику и уехал в Буэнос-Айрес. Конечно, ты сам себе хозяин, всегда делал по-своему.
Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, теперь поздно, ничего не исправишь. Но меня бесит твое долгое молчание, написал бы хоть ради Экторсито, он все спрашивает о папе и не прошла ли у мамы головная боль. Бедняжка ведет себя куда лучше отца, мы с ним не знаем хлопот. Теперь придется выложить уйму денег на марки, чтобы отправить это письмо, бесконечное, как мытарства бедняка. Только зачем тратиться, если ты все равно не ответишь, как на прошлое письмо? Не знаю, зачем я тебе пишу, тебе нет до меня никакого дела и никогда, думаю, не было, Хайме, я сегодня не в духе и, наверное, не стану посылать письмо, не хочу тебя огорчать, у тебя свои заботы с больной женой. Просто я хотел рассказать о своих делах, хоть они и не ладятся, – ты не ждешь моего письма? тебе плевать на мои дела? правда? Ты же, не моргнув глазом, забрал меня из школы, я тебе этого не прощу, после ты все равно закрыл фабрику, а я остался ни с чем, я все убеждаю себя, что ты – мой старший брат, что, кроме тебя, у меня никого не осталось и ты, наверное, знал, почему так поступаешь, но, сколько ни силюсь, не могу тебя простить, Хайме, не могу, будь проклят твой эгоизм и все эти шлюхи, за которыми ты таскаешься. Я выброшу это письмо в мусорный ящик, для тебя не стану тратить и сентаво на марку.
