Накануне Эвелин подарила мне фигурку Деда Мороза, наполненную гелием. Я укрепила его у холодильника: казалось, будто он порхает над подстилкой для котов! На следующий день я услышала первые возгласы радости, когда дети были еще в саду:
— Вау! Посмотри, даже на окнах кухни украшения! Такого никогда еще не было!
Вслед за Тибольтом и Матье в дом на чашечку кофе зашли Пинье. Мальчишки бегали по гостиной, восторженно крича, а Марго, сидевшая на руках Валери, вертелась во все стороны, требуя, чтобы ее поставили на пол. Как только ее отпустили, она бросилась в соседнюю комнату, где потрогала каждый разноцветный шарик, висевший на уровне лица. Все было отлично. Я не жалела потраченных денег, это того стоило! Наконец все было готово. Оставалось лишь купить несколько мелочей, ненавистных мне в тех случаях, когда их дарили моим детям: пластилин, бисер… В конце концов, это будет уже не моя забота: не я буду отдирать пластилин от стола, чистить диван от жирных пятен и вытаскивать из пылесоса крохотные бусинки! Я могла дарить детям все, что хотела, не задумываясь над подобными мелочами…
24 декабря мы, как и каждый год, приехали к Сесилии и Роже. С нами были мои двоюродные сестры Вероник, крестная Тибольта, и Натали. Вечером заехал Карим, чтобы выпить с нами. Все сразу же накинулись на пунш. Моя подруга Валери, руководитель детского клуба дзюдо, приготовила его специально для меня и приехала пораньше, чтобы передать нам несколько литров этого вкуснейшего напитка. Жюли, Тибольт и Матье играли с Эми и Стивеном. Только Марго с нами не было: мы решили, что ей лучше остаться у Пинье, ее дом был там. Когда мы сели за стол, я была уже немного навеселе. Сесилия внесла шоколадный торт с пятью свечами: в этот вечер мы отмечали день рождения Матье. В каком-то оцепенении я смотрела, как он набирает побольше воздуха и изо всех сил дует на свечи, чтобы погасить их. Эми пришла ему на выручку. Не знаю, почему — может, потому что была пьяна или потому что впервые за последние несколько месяцев позволила себе расслабиться, но я почувствовала, как меня охватывает грусть. Слегка «заторможенным» голосом я попросила Роже включить радио.
— Найди веселую рождественскую песню.
Он переключал станции, пока не попал на мою любимую песню «Дед Мороз». Это была современная обработка, но в стиле ретро. Голос мужчины, исполнявшего ее, был громким и отчетливым. Мне понравилось.
— Давайте петь! Все вместе!
Никто не пел, кроме меня. Я же горланила вовсю:
— Ты спускаешься с неба, ты несешь подарки, ты тащишь полные мешки, так не забудь мне башмачки…
В это время Сесилия (негодяйка!) снимала меня на видео. Увлеченная пением, я этого не замечала. Я вложила в исполнение всю свою душу, подражая дирижеру… вот только оркестра не было! Позже, просмотрев видео, я отметила про себя, насколько тяжелым был мой голос. Я увидела рядом с собой Роже, который только делал вид, что поет. А еще я заметила, что в тот вечер у меня в глазах блестели слезы…
— А когда будут подарки?
Мы словно очнулись: мы забыли о подарках, спрятанных в шкафах на втором этаже! Этот вопрос, который мучил всех детей, задал Стивен. Было уже около полуночи, и их терпение заканчивалось.
— Почему нет подарков?
— Послушайте, дети, у меня для вас плохая новость: Дед Мороз… он… не приехал!
Жюли и Эми рассмеялись, а Матье сердито посмотрел на меня:
— Как это не приехал?
— Один из его оленей сломал ногу.
— Значит, он не приедет?
— Конечно, приедет, глупенький! Просто он задерживается!
Только Матье и Эми все еще верили в Деда Мороза. Вероник предложила им прокатиться на машине и попытаться рассмотреть на небе его сани. В это время мы положили под елку подарки. Их были горы! Мы суетились больше, чем Майя — сенбернар Сесилии и Роже, которая бегала между кучками разноцветных пакетов. Подарков было так много, что некоторые из них пришлось завернуть в бумажные скатерти. Когда дети вернулись, началось их вручение. Мы читали имена, написанные на пакетах:
— Для Тибольта! И для Эми! А это для Матье!
Счастливые дети складывали подарки в углу комнаты, и вскоре их самих уже не было видно среди пакетов. Когда мы звали кого-нибудь, среди гор мятой бумаги появлялась голова:
— Я здесь!
Гора подарков для Матье была самой высокой, чему он несказанно обрадовался. Даже Сесилия была рада своему «Скраблу» на DS. Я получила только коробку конфет. Я сама предупредила всех, что не хочу ничего другого: что бы я с этим делала? Когда дети распечатали все свои подарки, было уже поздно, и мы легли спать. К счастью, мы ночевали здесь же: в моем состоянии я бы далеко не уехала…
Но на этом Рождество не закончилось. На следующий день мы снова праздновали, на этот раз дома, с Жилем и четой Пинье. Дети, не успев еще толком рассмотреть подарки, полученные накануне, с радостью набросились на новые. Я специально отложила некоторые из них на второй день Рождества. Жиль и Пинье тоже приготовили подарки. Валери подарила Жюли набор для изготовления украшений, мальчишкам — игрушечный джип, а Марго — высокий стул для кукол. Было безумно приятно слушать, как моя младшая дочурка лепечет под елкой, занимаясь своими куклами. Я чувствовала себя разбитой: шумное празднование накануне совсем лишило меня сил. Именно в этом момент я осознала, что за последние два месяца мое здоровье резко ухудшилось. Я стала переносить медикаментозную химиотерапию гораздо хуже, чем предыдущее лечение. Я очень много спала, меня постоянно тошнило. Тем не менее это не помешало мне съесть на завтрак копченого лосося и жаркое из конины в соусе…
Следующие три дня я отходила после этого незабываемого Рождества. Дети, проводившие со мной каникулы, не особенно этому удивлялись. Приближался конец года, я достигала поставленной цели, мне надо было продержаться еще совсем немного.
Новый год мы встречали у Валери и Флорана. Присутствовали те же люди, что и на вечеринке месяц назад. Разница заключалась в том, что теперь с нами были… дети. Поэтому и шума было гораздо больше! Мы даже устроили маскарад: Сесилия нарядилась секретаршей, Роже нацепил какой-то плащ, Валери была официанткой, Флоран — пещерным человеком, Магали — Зорро, ее муж Серж — хиппи, Жюли — невестой с ушами Микки Мауса, Эми — принцессой, Тибольт — Черепашкой Ниндзя, а Матье — Спайдерменом. Я же была одета в наряд младенца, который заказала по Интернету, и весь вечер провела с соской во рту. Я пыталась веселиться, но, следовало признать, мне было плохо: меня тошнило, а десятый позвонок постоянно напоминал о себе. Я не выпила ни капли спиртного и, сплясав вместе со всеми танец маленьких утят, провела остаток вечера сидя, чтобы хоть как-то облегчить жуткую боль в спине. В полночь мы все расцеловались. Я обняла детей и пожелала им счастливого нового года.
Итак, январь. Начался 2009 год, а я все еще была жива. Несколько месяцев назад некоторые врачи говорили, что я не проживу так долго. Но я не умерла, я сдержала свое обещание детям: продержаться до конца года! Я по-прежнему была на ногах, но в каком состоянии… У меня все еще была тяжелая голова после Рождества. Я все время чувствовала усталость, меня тошнило, а пробелов в памяти с каждым днем становились все больше и больше. Очевидно, я плохо переносила медикаментозную химиотерапию. Перед самым Рождеством у меня появилась сыпь на подошвах, а также очень болезненные прыщи и трещины.
