Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– У нас нет денег, рекламный бюджет уже весь расписан, – я сказал не то, что думал. Я сказал то, что должен был сказать. И он поверил мне и улыбнулся устало.
– Но ведь ты привез из Англии полмиллиона, если я правильно помню, и они еще нигде не расписаны. Эти деньги просто свалились на нас, с твоей помощью, конечно, но свалились они очень своевременно. Вот тебе и деньги. Конечно, это намного меньше, чем они просят, но будем торговаться.
Вот и ответ на все вопросы. Андрей – специалист по изящным комбинациям, именуемым на жаргоне разводками, – снова предстал во всей красе. Это же надо было столько времени подогревать страсти вокруг контракта с Сити-банком! Сколько людей участвовало в массовке: писали письма, считали маржу, совещались с юристами, устраивали conference-call’ы, летали на самолетах – и все для того, чтобы этот симпатичный мужчина средних лет мог распилить с дистрибьюторами еще полмиллиона корпоративных рекламных денег. И одному Богу ведомо, сколько таких комбинаций провел он за все эти годы.
– Костя, ты со мной? – Надеюсь, что ход моих мыслей никоим образом не отразился на моем лице.
– Да. Но у меня есть вопрос. И это больной вопрос. И я хочу очень честный ответ. Поэтому, если ты не готов ответить сразу, я могу подождать.
– Я слушаю тебя.
Интересно, среди вариантов вопросов, которые он проигрывал сейчас в своей голове, был такой: а какова в этом случае будет моя доля? Интересно бы задать именно этот вопрос, но я задал другой, тот, который должен был задать так хорошо знакомый ему умный и образованный директор по маркетингу Костя.
– Андрей, я понимаю, ты оцениваешь происходящее рамками этого года, поскольку собираешься уходить, – он согласно кивнул, уже зная, что услышит дальше. – Мы покажем в этом году замечательные результаты, а потом начнется следующий год, где нам запланируют не меньше пятнадцати процентов роста, а по твоим же оценкам только внедрение аудиторских рекомендаций может дать нам минус двадцать процентов. И плюс к этому ты оставляешь новому генеральному директору эти мутные договоренности, от которых уже нельзя будет отказаться. То есть следующий генеральный директор окажется в заведомо проигрышной ситуации. Я не очень понимаю, как это в твоей голове увязывается одно с другим? Вот мой вопрос, и я хочу получить на него честный ответ.
Андрей недовольно поморщился:
– Слушай, к чему эти разговоры про честность? Я что, когда-то давал тебе нечестные ответы? Давай оставим пафосные заявления. У нас очень непростая ситуация, и с ней надо разбираться с холодной головой.
– Скажи еще про чистые руки и горячее сердце, и тогда точно ты не услышишь от меня пафосных заявлений.
– Горячего сердца не будет точно, – он улыбнулся знакомой своей улыбкой, – я вообще не уверен, что горячее сердце – это хорошо. – Он встал, приоткрыл дверь кабинета и попросил еще чаю. – Давай исходить из того, что мы в тяжелой ситуации и нам нужно найти из нее выход. То, что я здесь последний год, – это правда, но такая же правда и то, что я поступил бы точно так же, даже если бы оставался здесь на следующий год. Забудь на секунду про все эти дурацкие сравнения год на год, квартал на квартал и так далее. Если мы сейчас не найдем компромисса с дистрибьюторами, мы потеряем долю рынка. Потеряем сейчас, а не на будущий год. И если они выполнят хотя бы половину своих угроз и переключатся на другого поставщика, хотя бы частично, нам придется потом платить больше, чем они просят сейчас, чтобы вернуть их назад. Сейчас они немного блефуют и знают, что мы это знаем, поэтому есть основа для компромисса. Если они сделают этот шаг – компромисса не будет. Это очень прагматичный подход, Костя, ничего личного. И у нас останется полгода на то, чтобы понять, что делать на следующий год. И потом... – он замолчал, помогая помощнице снять с подноса чайник, чашки, блюдце с нарезанным лимоном и сахар, и подождал, пока она закроет за собой дверь, – ты не можешь упрекнуть меня в том, что я не играю в открытую. Ты знаешь всю ситуацию в целом и поэтому можешь принять свое решение: ты можешь не становиться генеральным директором, ты можешь вообще уйти в другую компанию, если тебе не нравится то, что я предлагаю. Ты только, пожалуйста, не изображай из себя целку. Если у тебя есть конкретные предложения – я весь внимание. Для этого мы здесь и сидим вдвоем за закрытой дверью. Наступает момент, когда надо принимать взрослые решения, отдавая себе отчет в том, какие могут у них быть последствия. Повторяю еще раз: я не вижу другого решения и если бы я оставался, то сделал бы то же самое, только советоваться бы ни с кем не стал. А советуюсь с тобой именно потому, что на этом месте можешь оказаться ты и расхлебывать это дерьмо придется тебе. Но на будущий год, а что там будет на будущий год – хрен его знает. Может, нефть будет стоить не сто пятьдесят, а пятьдесят, и это уже будет совсем другая жизнь. Короче, я слушаю тебя, Костя, если я ответил на твой вопрос...
– Ты допускаешь, что такое может быть?
– Что?
– Нефть по пятьдесят на будущий год?
– Да вроде не должно, – он задумчиво вздохнул и почесал висок незаточенным кончиком карандаша, – а там, кто его знает, кончится все это историей с Фанни и Фредди[39]или это только самая верхняя точка айсберга. Слишком уж устроено все через жопу, можно и не выдержать, но... не знаю... Это далеко, а мы с тобой обсуждаем то, что очень близко. Так что теперь твое слово.
Что я мог сказать ему, кроме того, что мне нужно подумать? Создал он эту ситуацию сам или она возникла не по его вине – в данном случае было вопросом вторичным, если, конечно, не принимать во внимание вариант, что блефовали не наши зажравшиеся дистрибьюторы, а он сам. Но даже и в этом предположении от меня требовался ответ. И тогда я спросил его:
– Андрей, я правильно тебя понял: если я с тобой не соглашусь, то ты ничего не сможешь сделать? И я тебе нужен в том числе и для того, что без меня тебе труднее будет отдать им эти деньги?
– Да, – кивнул он, глядя мне в глаза, – без тебя мне трудно будет это сделать, но я все равно буду всех убеждать, что сделать необходимо. Получится или нет – другой вопрос. Раньше получалось, – закончил он устало. – Но это не значит, что я уже услышал твой ответ?
– Нет, не значит.
– Сколько времени тебе нужно на размышление?
– Я думаю, день. А то голова может лопнуть.
– Хорошо, – сказал он, вставая и протягивая мне руку, – жду тебя завтра. Может быть, придумаешь что-нибудь более интересное.
За окном было нежаркое лето, люди собирались в отпуск и охотно обсуждали преимущества и недостатки тех или иных маршрутов, где лучше заниматься дайвингом, а где серфингом, набирало силу ипотечное движение, и всеобщая эйфория, подсознательно связывающая воедино цены на нефть, футбольные и хоккейные победы и победные заявления на экономических форумах, отодвигала на периферию случайные тревожные сигналы: это у них, это их проблемы, и даже добавляла разговору снисходительно злорадное: ну что, теперь ваш черед попариться. Несоответствие собственного состояния всей этой неосознанной эйфории могло иметь совершенно противоположные объяснения, одним из которых было то, что у меня лично перестали складываться отношения с окружающим миром.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
