78. Неумолимое течение жизни
На следующий день, когда мы с Бенгтом пришли в дом престарелых, Юдит была в каком-то забытьи.
– Пришли ее сыновья, – сообщила Мари. – Не стоит их беспокоить.
Бенгт побледнел и нервно сглотнул. Я видела, как ему хочется броситься в комнату Юдит, обнять ее, быть с ней. Но все оставалось по-прежнему, было мучительно и предельно ясно: он не имеет никаких прав на Юдит Кляйн. Войти в ее комнату сейчас, когда у постели сидят сыновья, – просто наглость.
– А что касается тебя, Сандра, – резко добавила Мари, – то я не передумала. Ты здесь больше не работаешь.
– Это я прекрасно знаю. Но мы с Юдит друзья, и я скоро вернусь.
Я взяла дрожащую руку Бенгта, и мы пошли к лифту.
День был пасмурный. Белый снег понемногу превращался в серую слякоть. Мы зашли в кафе, чтобы выпить по чашке горького кофе и съесть по сухой булочке. Бенгт ничего не говорил, но я видела – он понимает, что происходит. Понимала ли я? Юная, неопытная девчонка, способная лишь на необдуманные поступки, – могла ли я почувствовать, что рядом с нами умирает человек?
Мы расстались у выхода из кафе. Я обещала позвонить Бенгту из дома престарелых. Он хотел прийти туда, когда Юдит останется одна.
– Она не станет рассказывать о вас своим сыновьям, – уверяла я. – О том, что произошло, знаете только вы двое и я.
79. Красный берет
Когда я вышла из лифта, на этаже было необычайно тихо. На посту дежурного никого, коридор вымыт и безлюден. Тут открылась дверь в комнату номер пять, и оттуда вышла Мари в сопровождении врача и сиделки, которой я никогда раньше не видела. Я замерла, но Мари все же сразу заметила меня и тяжко вздохнула. Врач и сиделка направились к лифту. Дверь в комнату Юдит была закрыта. Я шагнула к ней, но Мари остановила меня.
– Там ее сыновья. Они очень взволнованы, просто в шоке. Юдит скоро умрет, Сандра.
Я высвободила руку, и Мари больше не стала удерживать меня. В комнате было душно. Сыновья сидели на краешке кровати и держали Юдит за руки. Наверное, она услышала, как я вошла – меня встретил взгляд широко раскрытых глаз.
– Мальчики, – сказала она, – оставьте нас с Сандрой наедине.
Голос звучал хрипло, и вся Юдит сильно переменилась, как будто усохла.
Сыновья встали, недоуменно глядя на меня.
– Идите, идите! – нетерпеливо повторила она.
Как только они вышли, Юдит жестом велела мне вытащить из-под кровати саквояж, а сама попыталась приподняться, опираясь на локоть, но помешал кашель. Подложив подушки ей под спину, я принялась доставать саквояж.
– Открой его! Достань фотографии Бенгта и Ребекки, и мои тоже.
Я села рядом с Юдит, держа в руках снимки.
– Они твои, Сандра. Я хочу, чтобы они были у тебя, потому что если бы… – она снова сильно закашлялась, – если бы Ребекка выросла, то была бы похожа на тебя. Может быть, она сидела бы здесь. Но вместо нее пришла ты, и я так благодарна за это. Я больше ничего не боюсь… Теперь все ясно.
Я обняла Юдит, и моей щеки коснулось лихорадочное дыхание.
– Бенгт хочет зайти к вам.
– Минутку, – ответила она. – В саквояже есть еще кое-что… посмотри, там должно быть красное… на дне…
На дне и в самом деле лежало что-то красное. Берет теплого яркого цвета.
– Возьми его, если хочешь. Я сделала его сама, в шляпной мастерской Сигне.
Я подняла берет, чтобы примерить, и из него вдруг выпал голубой конверт, на котором витиеватым почерком было написано: «Сандре».
Юдит не терпелось увидеть, как я вскрою конверт, но я не могла – он как будто жег руки.
– Юдит, пожалуйста, не умирай! – прошептала я, обнимая ее.
– Это тебе и твоему ребенку, – еле слышно ответила она.
Раздался осторожный стук в дверь, и в комнату вошли сыновья Юдит. Я поднялась, вся дрожа, под их по-прежнему недоумевающими взглядами. Юдит лежала, откинувшись на подушки и закрыв глаза. На секунду нам показалось, что ее уже нет в живых, но вот глаза снова открылись.
Сыновья обнимали Юдит и плакали.
Я стояла рядом, сжимая в руках мягкий красный берет.
Свеча в латунном подсвечнике у кровати догорела.
Сыновья Юдит обняли меня и ушли. В их глазах читался все тот же вопрос: «Кто ты? Почему ты стала так близка маме, ближе, чем мы? Кто ты?!»
80. Голубой конверт
Я уснула в ногах у Юдит, и никто не стал будить меня и гнать прочь. Проснувшись, я не знала, который час, но решила сразу позвонить Бенгту.
Однако он уже сидел в кресле у окна. Я встала, подошла к нему и погладила по щекам.
– Она красивая, правда? – сказал он.
И это была правда. Лицо Юдит разгладилось, стало спокойным и умиротворенным. Годы и скорби улетучились, и она вновь стала прекрасна.
В коридоре послышались шаги. Бенгт забеспокоился, как будто не имел права находиться даже рядом с мертвой Юдит. Склонившись над изголовьем кровати, он поцеловал ее в лоб и что-то шепнул на ухо, а потом вышел из комнаты.
Я медленно подошла к кровати и присела на край, зная, что сижу здесь в последний раз. Все истории рассказаны, больше Юдит не скажет ни слова.
