Фрэнки слушал, и слабая улыбка постепенно таяла в его лице.
— Что он украл? — спросил Док.
— Большие часы с бронзовой статуэткой.
— Я заплачу за нее.
— Нет надобности. Часы уже на месте. Я думаю, судья не станет и слушать. Это случится еще не раз. Вы ведь знаете.
— Да, — мягко проговорил Док, — знаю. Но, может, была какая-нибудь причина.
Франки долго глядел на него.
— Я люблю вас, — сказал он.
Док выбежал от шерифа, сел в машину и поехал собирать морских животных в пещерах у мыса Лобос
ГЛАВА XXIX
Двадцать седьмого октября в четыре часа пополудни Док кончил препарировать медуз последнего, богатого улова. Он вымыл банку из-под формалина, вычистил пинцеты, попудрил и стащил резиновые перчатки. Пошел наверх, покормил крыс, отнес микроскоп и еще несколько пластинок в заднюю комнату. Запер их там. Бывает, что просвещенному гостю захочется поиграть с гремучей змеей. Приняв все меры предосторожности, Док надеялся, что праздник обойдется без человеческих жертв. Но нельзя чтобы и мухи дохли с тоски.
Он поставил на огонь кофейник, включил проигрыватель, достал «Большую фугу» и пошел принимать душ. С душем справился быстро, не успела фуга доиграть — он уже сидел во всем чистом за чашкой кофе.
Он выглянул в окно, посмотрел на пустырь, на Королевскую ночлежку, — нигде никакого движения. Док не знал, сколько народу придет и кто именно. Но чувствовал, что за ним наблюдают. Он чувствовал это весь день. Никого не видел поблизости, но знал — не одна пара глаз неотступно следит за ним. Так значит, это сюрприз. Что ж, так и будем действовать. И Док не стал нарушать заведенный распорядок, вел себя, как всегда. Пошел к Ли Чонгу, купил две кварты пива. У Ли царило приглушенное на восточный лад волнение. Значит, они тоже придут. Док вернулся в лабораторию и налил себе стакан пива. Первый выпил, чтобы утолить жажду, второй — для удовольствия Пустырь и улица как вымерли.
Мак с ребятами сидели у себя дома как взаперти. Becь день гудела плита, кипятили для мытья воду. Выкупало даже Милочку и повязали ей на шею красный бантик.
— Когда мы туда пойдем? — спросил Элен.
— Думаю, не раньше восьми, — ответил Мак. — Но я не против выпить сейчас по маленькой для согрева.
— Может, и Док хочет выпить для согрева, — сказал Хьюги. — Я бы пошел отнес ему бутылку просто так.
— Не надо, — сказал Мак. — Док пошел к Ли за пивом
— Ты думаешь, он ничего не подозревает? — спросил Джонс.
— С чего бы ему подозревать? — сказал Мак.
Два кота в клетке затеяли свару, и весь наличный состав взвыл, выгнул спину дугой. Поймали двадцать одного кота, меньше, чем наметили.
— А как мы отнесем туда этих котов? — спросил Хьюги. — Такая большая клетка в дверь не пройдет.
— А мы и не понесем, — сказал Мак. — Помните, что получилось с лягушками. Просто скажем про них Доку. Он потом придет и сам заберет их.
С этими словами Мак встал и открыл один из кувшинов с коктейлем Эдди.
— Что ж, пожалуй надо выпить для согрева, — сказал он.
В половине шестого старик китаец спустился с холма, прошлепал мимо Королевской ночлежки и исчез между Западной биологической и рыбозаводом «Эдиондо».
Девочки в «Медвежьем стяге» были уже в полной готовности. Расписание смен составили с помощью жребия — тянули соломинки. Смены решили менять каждый час.
Дора была великолепна. Ее только что покрашенные в оранжевый цвет волосы были завиты и уложены в виде башни. На пальце красовалось обручальное кольцо, а на груди горела бриллиантовая брошь. Платье на ней было шелковое — по белому фону черные листья бамбука. В спальнях шла процедура, обратная обычной: не раздевались, а одевались.
Кто оставался, облачались в длинные вечерние туалеты, кто шел в гости, надели короткие набивные платья и выглядели очень мило. Готовое одеяло на подкладке уложили в большой картонный ящик, а ящик пока поставили в бар. Привратник разворчался: его было решено оставить. Кто-то ведь должен присмотреть за домом. Вопреки строгому приказу у каждой девушки в спальне была припрятана пинта спиртного, и все только ждали сигнала — как не подкрепиться перед таким походом.
Дора величественно прошествовала в свой кабинет и заперла дверь. Отомкнула ключиком верхний ящик бюро с откидной доской, достала бутылку, рюмку и немного в нее плеснула. Бутылка легонько звякнула о рюмку. Девушка, стоящая начеку у двери, услышала сигнал, и тотчас «Медвежий стяг» облетела радостная весть. Теперь Дора не учует запаха спиртного у своих воспитанниц. Девушки разбежались по комнатам и достали свои пинты. Сумерки опустились на Консервный Ряд — серенький час между дневным светом и электрическими фонарями. Филлис Мэй отогнула штору в гостиной и глянула в окно.
— Ты его видишь? — спросила Дорис.
— Вижу. Он включил свет. Сидит, по-моему, читает. Господи помилуй, сколько можно читать. Он погубит себе глаза. В руке у него кружка пива.
— Думаю, и нам не мешает выпить, — сказала Дорис.
Филлис Мэй еще немножко хромала, а в остальном была хоть куда.
— Вот смеху-то, — сказала она. — Сидит себе там и в ус не дует, а тут ему такой праздник готовится.
— Он никогда не заходит к нам повеселиться, — сказала печально Дорис.
— Многие мужчины не хотят платить, — заметила Филлис Мэй. — Это им дороже обходится, но они так не считают.
— Но, черт, может, они ему нравятся.
— Кто нравится?
— Да девушки, которые ходят к нему.
— Наверное. Я была у него один раз. Ко мне он не приставал.
— Он и не будет приставать, — сказала Дорис. — Но не думай, ты бы все равно вряд ли ему понравилась, даже если бы не жила здесь.
— Ты думаешь, он презирает нашу профессию?
— Не думаю. Просто он, наверное, считает, если девушка работает, у нее к этому другое отношение.
Выпили еще немного.
У себя в кабинете Дора тоже еще плеснула себе, выпила и заперла верхний ящик. Погляделась в зеркало, поправила безупречное сооружение на голове, полюбовалась ярко-красными ногтями и пошла в бар. Альфред, привратник, сидел надувшись. Ни в его словах, ни в лице это никак не выражалось. И все равно он явно надулся. Дора холодно оглядела его.
— Я вижу, ты не в настроении?
— Ничего подобного, — ответил Альфред. — Все в порядке.
Ответ взбесил Дору.
— Говоришь, все в порядке? Это твоя работа. Ты ею дорожишь или нет?
