Со временем Леха заметил, что их обгоняют бэтээры уже с другими полковыми знаками на броне, но ввиду отсутствия на их технике форсажа для взлета принял это как должное, отчего окончательно успокоился и тоже стал думать о своем.
«А получил ли уже Яша от комбата пистон за свои шахматные сеансы? Наверняка уже получил. — Леха представил молча выслушивающего нагоняй Яшу и улыбался воспоминаниям. Не потому, что его друг Яша был отлохмачен за свои проделки, а от того, что его проступок по меркам той службы был для батальона почти чрезвычайным происшествием. — Если бы они только видели сегодня Иванова с раненым солдатиком на плечах…» — Леха отвлекся от своих мыслей, сосредоточив внимание на щитке приборов. Стрелки датчиков температуры воды в системе охлаждения двигателей упорно ползли вверх по шкале, приближаясь к критической отметке. Дорога была ровная, нагрузка прежняя, но движки почему-то начали греться. Он съехал на обочину.
— Привал? — спросил Рахимов.
— Привал. Только от дороги не отходи. — Леха вылез из люка и пошел к моторному отсеку. Воды в радиаторах не было.
— Странно… — пробормотал Леха, глядя на пустые, слегка парящие полости под заливными горловинами. Он проверил все соединения патрубков, спустился в бэтээр, осмотрел печки, шланги, но признаков течи нигде не обнаружил. В моторном отсеке и в салоне было сухо.
— Что случился, товарищ прапорщик? — интересовался Рахимов, таскаясь за Лехой с брони в боевое отделение и обратно.
— Вода куда-то делась, — пожал плечами Леха. — Тащи сюда канистру.
Рахимов принес из бэтээра канистру. Леха долил воду и удивленно сказал, возвращая почти пустую канистру Рахимову:
— Ого, литров пятнадцать испарилось!
Они снова придирчиво осмотрели все вероятные точки, откуда могла бы уйти вода, — всюду было сухо.
— Масло в норме, — осматривая щупы, констатировал Леха. — Это хорошо, но чудес не бывает, Шурик. Куда вода делась? — Он снова открыл заливные горловины радиаторов. Вода была на месте. — Надо ехать. Секрет по дороге разгадывать будем. Давай в бэтээр.
Но Рахимов стоял во весь рост на броне и смотрел вдаль по направлению, куда мимо них неиссякаемым потоком шла военная техника.
— Шурик, ты чего, околел?
Тот вытянул руку вперед:
— Там горы…
Леха тоже пригляделся. Впереди, в полосе между облаками и землей, часть горизонта была значительно темнее. Эта темнота при беглом обозрении была сначала принята им за низко висящую над землей черную тучу. Теперь же он ясно различал почти черную громадную стену, заслонившую впереди горизонт. За облаками еще не было видно островерхих очертаний начала горного хребта. Лишь высокая черная стена между землей и тяжелым дождевым небом, как забор на границе мира. В эту минуту он и в самом деле мог поверить, что земля плоская, а на той стене наверняка висит так нелюбимый всеми водителями «кирпич». Но сейчас, пожалуй, Леха от души порадовался бы этому знаку.
— Гиндукуш называется, — сказал Рахимов.
— Ладно, залезай, экскурсовод, поехали, поглядим на твой Гиндукуш. Я до этого только Карпаты на Украине видал. Тоже высокие, лесистые. Щас сравним!
Двигатели работали нормально. Стена по мере приближения росла в высоту, надвигаясь на колонну из-под облаков. Она постепенно приобретала бурые оттенки с неоднородностью скалистого рельефа, расползалась по сторонам, все больше охватывая горизонт. Впереди уже явственно виднелись вертикальные трещины и каменные волны горной породы. Они сползали сверху, нависая друг над другом, точно окаменевшие морщины панциря гигантского доисторического монстра, лежавшего на пути пока еще ровной дороги, которая против ожидания пошла не вверх, а на спуск. Бэтээр, повинуясь силе тяжести, прибавил прыти, с легкостью догнав притормаживающие впереди машины. Колонна тянулась к каменной громадине, изгибаясь в плавном повороте. Ее начало скрылось в грандиозной каменной расщелине.
Слева от дороги в низине показался большой кишлак, до последнего момента, как и все вокруг, прятавшийся в рыже-сером туманном одеянии. Он ютился вплотную к скале, представая перед глазами нагромождением множества беспорядочно расположенных глинобитных домов с куполообразными каменными крышами, торчащими из-за высоких обмазанных глиной заборов — дувалов. Редкие скудные стволы кривых деревьев, напоминающие скорее воткнутые в почву коряги, чем ранее обещанные Рахимовым сады, походили на плохо опаленную поросячью щетину на шматке сала. Одни купола и дувалы, ни улиц, ни фонарных столбов, ни людей. Ничего, кроме уныния, эти первые диковинные проявления местного быта не вызывали.
Леха удивленно таращился на медленно проплывающее мимо селение. Сложно ему было сразу поверить в то, что рядом с развитым Советским Союзом существует совершенно другая, средневековая жизнь, какая, по его представлениям, могла сохраниться на худой конец где-нибудь в Африке, но уж никак не в самом центре Евразии.
Вращая руль, он плавно закладывал бэтээр в поворот и рассуждал, покачивая головой:
— Во-о-от, епрст, как от советской власти несознательно в Антанту было драпать! Ты глянь, Шурик, до чего твою родню мировой капитал здесь довел! Народу — никого! Где райские сады Семирамиды, про которые ты мне у переправы пел? У тебя на родине такое же безобразие?! И опять же, ни одной бабы нету! Действительно передохли, что ли?!
Рахимов, как единственный представитель азиатских народов внутри бронированной частички Советской страны, медленно, но упорно едущей на восьми лысых колесах по чужой, жаждущей братской помощи территории, со знанием обычаев предков объяснял, хоть и доброму, но, как он считал, немного бестолковому прапорщику:
— Их женщина один по улица ходить не может, не положено. Дома сидит, за детьми смотрит. Зачем ей один ходить? Моя жена без меня тоже просто так не ходит. Зачем?
— Значит, говоришь, у тебя дома тоже дисциплина строго поставлена? Стало быть, не подкаблучник ты? По струнке бабу свою держишь? Молодец! Узурпатор ты!
— Почему?
— Как это почему? А воздухом дыхнуть твоей бабе не надо, что ли? А с другими девками погуторить? А нарядами похвалиться? Они ж без этого жить не могут! Чего взаперти сидеть? — Леха продолжал всматриваться в безлюдную хаотичную архитектуру кишлачных построек. — С бабами мне все ясно! А мужики ихние тогда где?! Да-а-а, видать, не успеваем мы, брат Рахимов, с нашей неоценимой помощью. Не успеваем — факт. Дохнет народец прямо на глазах! Или, может, их тут капиталисты потравили, побрызгали чем? Может, тут ящур с рахитизмом народ выкосили? Чего молчишь, восточная мудрость?! Где прячется их революционный сознательный элемент?! — Леха шутя толкнул Рахимова локтем.
— Тама, — указал Рахимов на обочину.
За поворотом на земляной террасе стояло несколько грузовых машин. Все они были иностранного производства. Их кабины и высоко наращенные борта хозяева разрисовали на манер того микроавтобуса и украсили множеством побрякушек. Возле машин стояли бородатые мужики в чалмах и смотрели на проходящую мимо них технику. Чуть дальше вдоль дороги расположились строения, похожие на сараи с навесами у входов. Под навесами стояли кособокие прилавки с товарами.
