Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Он поежился.
В эту ночь ему снова снился сон — красивый и тревожный одновременно.
Аббат смотрел на него понимающими глазами.
— Немереи — наши братья, Дамион. Я выполняю их обряды уже много лет, и они так же далеки от черной магии или поклонения демонам, как наши. Но есть на свете люди, которые хотели бы видеть всех их в тюрьме. Первый среди них — патриарх Норвин Зима из Высокого Храма. Он бы возродил инквизицию, будь то в его власти. Ныне он всюду высматривает еретиков. Ездит по окрестностям под охраной группы зимбурийцев…
— Зимбурийцев? — Дамион похолодел.
— Да. Новообращенные нашей веры, беженцы от правления царя Халазара. Так они, по крайней мере, говорят.
— Знаю я таких новообращенных! Куда вероятнее — лазутчики. Соглядатаи. Может быть, они приехали украсть свиток для своего царя!
— Это правда. И попытка будет не первой. Но патриарх Зима не желает расставаться со своей стражей. Он, говорят, поглядывает на трон верховного патриарха, поскольку святой старец весьма дряхл. И ему приятно глядеть на обращенных язычников у ног своих. У людей создается впечатление, что это он их обратил. — Старик пошел прочь по проходу, качая головой. — Если он станет верховным патриархом, неспокойные нас ждут времена.
Дамион нахмурился. Беспокойство насчет колдунов и ясновидения исчезло, прогнанное более реальной и непосредственной угрозой. Несколько мгновений он постоял, борясь с собой. Потом зажег свечу и открыл дверь, ведущую в склеп, к катакомбам.
Обширный и мрачный лабиринт туннелей был пуст, но Дамион слышал далекие голоса и пошел на звук в ту комнату, где лежал свиток. Там на стуле возле самодельного алтаря сидела Ана. Перед ней сидел на корточках деревенский дурачок Ральф, испуская свои траурные чаячьи крики и мотая головой.
Ана внимательно слушала, кивая иногда или вставляя реплики — будто это нормальный разговор! Когда Дамион подошел ближе, Ральф повернулся и завыл, показывая синюю щеку и фонарь под глазом.
Ана улыбнулась Дамиону.
— Кажется, сегодня у меня день посещений. Буквально одну минуту, святой отец.
Она взяла ладонями левое предплечье Ральфа. Чуть выше локтя Дамион увидел кровоточащую рану, а ладонь была забинтована.
Ожидая, пока Ана закончит с лечением, он оглядел комнату. Темное, едва освещенное свечами пространство было забито предметами, которых он в первый раз не заметил. Сейчас он узнал в них ящики и прочую скромную меблировку жилища Аны в пещере. Волк лежал на полу неподалеку, Метелка сидела у ног старухи. При виде Дамиона здоровенный пес заворчал низко и угрожающе, но кошка встала и направилась прямо к священнику, ластясь к его ногам всем телом. Дамион подошел взглянуть на рану Ральфа, большую и рваную, багровеющую по краям и заполненную какой-то белой массой в центре. Он чуть не помянул Господа всуе, но прижал руку ко рту и отшатнулся с отвращением. В открытой ране шевелился клубок белых извивающихся личинок.
Ана пробежала пальцем по краям раны, потом кивнула:
— Отлично. Заживление идет очень хорошо, Ральф. Дурачок еще раз издал лающий звук и захлопал свободной ладонью. Дамион глядел, стараясь подавить омерзение. Разве она не видит?
— Ана, у него рана полна червей…
— Я знаю, — прервала она его. — Это я их туда посадила.
— Посадила?
— Чтобы вычистить рану. — Она спокойно взяла личинку двумя пальцами, оторвала от раны. Открыв деревянную коробочку на столе, она бросила червячка туда. — Они выедают мертвую ткань, и их присутствие останавливает заражение. Сейчас они свою работу сделали, Ральф. Так, теперь кисть.
Она вытащила из раны последнего червяка и положила в коробочку, потом взяла левую руку Ральфа и размотала бинт. Ладонь была вся в шрамах, большой палец распух и побагровел. Кожу у его основания удерживали грубые швы.
— Ему, видишь, почти отрезало палец. Непростая была работа — пришить его обратно. Но кровь в нем не течет как надо, все время забиваются сосуды. Надо поставить тебе пару пиявок, — сказала она Ральфу.
Испытывая тошноту, но слишком завороженный, чтобы отвернуться, Дамион смотрел, как она из дальнего угла вытащила бадейку и запустила туда руку. В бадейке плавали какие-то темные существа. Одно Ана вынула — что-то скользкое, зеленое, с красными полосками по бокам, похожее на слизняка. Дамион счел своим долгом воспротивиться:
— Ана, сейчас уже никто пиявок не применяет!
— Я применяю, — услышал он спокойный ответ. — Невежественные врачи использовали эти бедные создания, когда надо и когда не надо, но если их применять правильно, от них бывает большая польза. — Она приложила пиявку к распухшему пальцу, подождала, пока присоска не возьмется твердо. — Не больно, Ральф? — спросила она. Дурачок не ответил, но избитое лицо было блаженным. — Вот и хорошо. Болеть не должно, — объяснила она Дамиону. — Пиявки выделяют жидкость, убивающую боль — вот почему они умеют присасываться незаметно. Так, теперь она отсасывает кровь.
Тело пиявки начало набухать.
— Видишь, отец Дамион, как тварь, проклинаемая человеком, может принести ему пользу? Так, Ральф, можешь идти домой. Только не стряхни пиявку, пока она не напьется досыта. Эти ткани надо осушить, и тогда кровь снова потечет свободно. Когда пиявка отвалится, промой рану хорошенько и приходи ко мне через день или два.
Раненый поднялся и поплелся прочь, все еще стеная и жестикулируя здоровой рукой. Дамион смотрел ему в спину.
— Как его угораздило?
— Он встретился в городском переулке с весьма неприятными людьми. Жив он остался только по одной причине: нападавшие не боялись, что глухонемой дурачок расскажет о них властям. Но он рассказал мне. — Она встала и подошла к столу, на котором лежал свиток. — Ты ведь пришел из-за этого? И ты совершенно прав в том, насколько он опасен. Но свиток Береборна будет сохранен в наших руках, это я обещаю.
— Ты уверена? — спросил он с вызовом. — Я только что узнал, что в Маурайнии есть еще зимбурийские лазутчики. Те, которые выдают себя за обращенных.
— Я о них знаю. Это они напали на беднягу Ральфа.
— Они? — Дамион вытаращил глаза. — Но зачем им это надо было?
— Он за ними следил. Мы решили, что его они не заподозрят, потому что все верят, будто он безмозглый, и он в любой момент мог прикинуться, что просит милостыни. Но зимбурийцы увидели, как он крадется за ними переулками, и тогда избили его и исполосовали ножами. Очевидно, они не хотят рисковать.
Голос ее был спокоен.
— Это мерзко! — Дамионом овладела горячая злоба. — Чтобы они такое творили здесь, с нашими людьми? Я пожалуюсь патриарху, советникам магистрата! Я сам прослежу, чтобы восторжествовала справедливость…
— Боюсь, это будет бесполезно. Ральф не может говорить, и потому не может давать показания в суде. Я тоже не могу говорить от его имени: ни один судья не поверит, что я его понимаю.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
