Так началось изучение систем, поведение которых строго детерминированно, но для их описания нужно было искать новые методы и подходы.
Сегодня теория хаоса широко используется для описания биологических систем, поведение которых наиболее хаотично из всего известного нам. Она применяется при моделировании роста популяций в зависимости от различных факторов, развития эпидемий, отклонений в сердечной деятельности, например аритмии.
Неприметная фраза «сложные системы, чрезвычайно зависящие от исходных условий», затесавшаяся в определение процесса, имеет колоссальное значение. В ней — вся суть. На обыденном языке это означает: даже если нам известны все законы и зависимости, определяющие поведение хаотической системы, из-за колоссальной чувствительности к исходным условиям мы не знаем, как система будет себя вести в будущем. Мы можем изменить погоду, можем заставить атмосферу вести себя иначе, не так, как до нашего вмешательства, но мы никогда не узнаем, что будет дальше. Минимальное отклонение в исходном состоянии приведет к тому, что, разгоняя тучи, мы вызовем ураган.
XXXIII
Воскресенье, 16 августа, 9:06 (UTC –4)
«EN-3», третий инженерный корпус
Подземная лаборатория микробиологии
Двери закрылись. Лифт ускорился и двинулся вниз. Тимур неожиданно понял, что бо́льшая часть лаборатории находится под землей. Ральф подтвердил его догадку:
— Нанопроизводство требует особых условий: постоянное давление, неизменная температура и влажность воздуха, минимум света, отсутствие каких-либо микрообъектов — пыли, бактерий, вирусов. Поэтому лаборатория микробиологии располагается на глубине в 27 метров под землей. — канадец задумался. — Не ошибусь, если скажу, что две трети средств, израсходованных на весь комплекс, пошли на строительство этой лаборатории.
Наконец двери лифта открылись. Тимур оказался в тускло освещенном помещении, похожем на раздевалку футбольного стадиона — с идущими вдоль стен шкафчиками для одежды и откидными пластиковыми стульями. Не хватало только бутсов и развешенной на плечиках формы. В противоположном от лифта торце находилась овальная дверь, над которой горела синяя надпись «MULTILEVELED BUFFER AREA»[55].
Воздух был затхлым, как в подводной лодке. Стены местами облезли. Тимур ожидал увидеть напичканный аппаратурой цех, а оказался в душном погребе.
— Не пугайся. — Увидев выражение лица Тимура, Ральф поспешил успокоить его. — Это не лаборатория. Для того чтобы пройти в производственное помещение, придется проделать несколько процедур, — словно извиняясь, предупредил Ральф. — Раздевайся.
— Не понял…
— Снимай одежду.
— Всю?
— Да, всю.
Подавая пример, Ральф снял кроссовки, джинсы и стал расстегивать пуговицы на рубашке. Тимур нехотя последовал его примеру. Когда дело дошло до нижнего белья, Тимур замялся:
— А трусы?
— Тоже снимай.
— Блин, это обязательно?
Вместо ответа Ральф сбросил свои трусы на пол, представ перед Тимуром в чем мать родила.
— Добро пожаловать в эру нанотехнологий! — фыркнул Тимур.
Пришлось раздеться догола. Ральф подошел к овальной двери и начал вращать колесо запорного механизма.
— Надеюсь, ты догадался, — попутно объяснял он, — что нам с Кейтаро удалось создать живучую модель наноробота, способного перемещаться по организму человека, проникать в мозг и подключаться к нейронам. После того как рой таких нанороботов создаст синаптические связи, они начинают соединяться друг с другом и образуют нечто вроде микропроцессорных плат, покрывающих тонким слоем кору головного мозга. Кейтаро придумал для этого специальный термин — колония наноагентов. Но я предпочитаю называть новообразование по-простому — мозговые или процессорные платы.
Открутив колесо, Ральф с усилием открыл массивную дверь:
— Милости прошу в святилище микробиологии, где появляются на свет самые умные в мире нанороботы.
Тимур перешагнул порог и осмотрелся. Помещение, в котором он оказался, напоминало салон широкофюзеляжного самолета, «Boeing-747» или «Airbus-A340». Его разделяли на три части перегородки из прозрачного пластика. Стены сияли ослепительной белизной — казалось, что находишься внутри облака. Ярко светили монохромные лампы. В первых двух секциях пол был решетчатый, под ним — пустота; в третьей — сплошной пол, покрытый белым материалом, похожим на линолеум.
Внезапно прозвучал бесстрастный женский голос:
— ПРИВЕТСТВУЕМ В БУФЕРНОЙ ЗОНЕ ЛАБОРАТОРИИ МИКРОБИОЛОГИИ. ПОЖАЛУЙСТА, ЗАКРОЙТЕ ДВЕРЬ!
Ральф прикрыл дверь и закрутил на ней колесо. Электронный голос продолжил:
— СПАСИБО. ГЕРМЕТИЧНОСТЬ ПОДТВЕРЖДЕНА. ПРИГОТОВЬТЕСЬ!
— К чему приготовьтесь?
Вопрос Тимура заглушил шум: над головой раскрылись два прямоугольных отверстия, и оттуда хлынула ледяная жидкость. Тимур от неожиданности вскрикнул.
— Закрой глаза, — донесся сквозь шум водопада совет Ральфа. — Не то будет весь день щипать.
Специфический запах, кисловатый привкус на губах и пощипывание на щеках, где после бритья остались микропорезы, говорили Тимуру о том, что сверху льется какой-то дезинфицирующий раствор. Его и Ральфа обрабатывали, словно бродячих собак перед тем, как запустить в приют.
Через несколько минут водопад прекратился, жидкость стекла вниз сквозь решетку на полу. Тимур клацал зубами от холода:
— Эт-то чт-то з-за п-прикол т-такой?
Ральф посинел, как мертвец. Казалось, вот-вот потеряет сознание.
— Нельзя, чтобы в производственное помещение попали микрообъекты. — Канадец отфыркивался. — Ты не представляешь, сколько микроскопического «мусора» на теле человека.
— А ничего менее варварского вы придумать не могли?
Перегородка раздвинулась, и они прошли во вторую секцию.
— Ничего. Сейчас согреешься, — сказал Ральф.
Тимур не догадывался, что эти слова надо понимать буквально.
Пол здесь также был решетчатый. Под решеткой раздался гул. Украинец настороженно посмотрел под ноги, ожидая, что их сейчас начнут поливать какой-нибудь жидкой дрянью, только на сей раз снизу вверх. Вместо этого снизу подул поток теплого воздуха. Мурашки, покрывавшие кожу, исчезли. Поток ускорялся, температура его росла. Через полминуты он уже стал обжигать. Тимур прикрылся снизу руками и, тихо ругаясь, начал подпрыгивать.
— Терпи! — крикнул сквозь шум Ральф.
— Ну вас в задницу, Ральф, с вашими новейшими технологиями! — закричал Тимур.
Наконец вентиляторы стихли.
