— Но у меня нет никакого страха перед мужчинами.
— У вас мог возникнуть страх во время нападения — просто страх смерти. Нападающие были мужчинами, и для вас не так уж часто ощущение, что кто-то сильнее вас. На этот же символ указывает и перевязанное плечо жениха. И именно этот символ ведет вас в храм, то есть в материнскую утробу, в безопасность. Таким образом, сон выявил ваше подсознательное желание — не просто оказаться в безопасности, но чтобы именно ваш страх обернулся вовсе не опасностью, а именно тем, что приведет вас к покою.
Психоаналитик помолчал, выжидая.
— Да, — Джейн кивнул, — Да, так оно и есть.
— В принципе, это все, что я мог вам сказать. Я работаю с кунст-терапией, лечение идет через рисунки. Если ваше нервное напряжение будет расти, возникнут проблемы, подойдите ко мне, по вторникам и четвергам в 4 часа я провожу групповое занятие. Вы можете также поработать самостоятельно.
Психоаналитик объяснил, как самостоятельно работать с рисунками.
— Было бы предпочтительно для вас сейчас взять хотя бы недельный отпуск.
— К сожалению, это невозможно, — сказала Джейн, поднимаясь с кушетки, — Спасибо.
На следующий день она входила в суперсовременное, сверкающее стеклом и пенооргаником здание гимназии.
Работа в социале включала в себя также периодическое посещение учебных заведений и лекции для учащихся и учителей. Такие задания Джейн уже выполняла в колледже, будучи на практике в странах третьего мира. Поэтому особого волнения не испытывала, разве что интерес — ей предстояло познакомиться с еще одной стороной русской жизни.
Сегодня она должна посетить несколько уроков для контроля за уровнем преподавания (этим профессионально занимались ликеиды-педагоги, но их не хватало для регулярной проверки), а также прочесть лекцию по истории религии для гимназистов. Религия не была специальностью Джейн, но такие гуманитарные лекции мог прочесть любой ликеид — тем более, что речь шла о самых элементарных вещах. Встав рано утром, девушка просмотрела стандартную рекомендуемую заготовку, добавила туда несколько оживляющих анекдотов и случаев из жизни, и лекция была готова.
Школа в общем понравилась Джейн. Само великолепное трехэтажное здание располагалось в глубине ухоженного сада. Джейн заметила кусты крыжовника, малины, грядки с какой-то зеленью, яблони, у которых, приставив лестницы, возились школьники с большими корзинами, собирая плоды. Здесь же была спортплощадка, где несколько девочек в белых майках играли в баскетбол, большое поле, покрытое пенооргаником, по которому носилась пестрая толпа ребятишек, вышедших, видимо, на перемену.
Наша ликейская школа выглядела даже поскромнее, подумала Джейн. Например, сад был гораздо меньше, и мы в нем не работали. Спортплощадка больше, зато для игр почти не отведено места.
Стеклянная дверь гостеприимно распахнулась перед Джейн. Школьное фойе было почти пустым — видимо, все ребята перемену проводили на улице.
Как и во всем мире, в России давно уже сложилась система народных школ — начальная от 5 до 10 лет, а затем три потока — гимназия (после которой возможно высшее образование), средняя школа и, собственно, народная. В этой — гимназии имени Солженицына — учились дети от 11 до 18 лет, показавшие наиболее высокие результаты как в учебе в начальной школе, так и на переходных тестах. В Питере было 28 гимназий, многие из них с общежитиями (ибо здесь учились и дети из области), и все выпускники, как правило, потом получали место в высших учебных заведениях столицы. В гимназиях давали наиболее серьезное академическое образование… но разумеется, даже лучшая из гимназий не могла сравниться с ликейским колледжем. Ликейское образование было чем-то совершенно отдельным, не массовым — ликеидов формировали индивидуально.
Джейн осмотрелась в прохладном просторном холле… мелькнула мысль — подходит ли такая архитектура для российских условий? Джейн уже поняла, что в России все помещения должны быть как можно меньше, окна — двойными с широкой воздушной прослойкой и маленькими, как бойницы, стены — толстыми. Только это обеспечит надежную защиту от страшных русских морозов… Джейн поднялась по широкой лестнице на второй этаж и сразу увидела кабинет директора.
Войдя в кабинет, она лишь раскрыла рот, чтобы поздороваться, как директор с сияющей улыбкой устремился ей навстречу.
— Здравствуйте, здравствуйте, мисс Уилсон. Проходите, пожалуйста… Познакомьтесь, это наш завуч… хе-хе, чисто наш, русский термин — она ведет у нас гуманитарную секцию, то есть отвечает за обучение гуманитарным предметам, Лариса Старцева.
Какое странное совпадение, подумала Джейн. Впрочем, это распространенная русская фамилия.
Завуч принадлежала к старинному типу русских красавиц — объемная, с высокой грудью, каштановыми пышными волосами, несколько агрессивно накрашенная. Она протянула Джейн полную красивую руку.
— Здравствуйте, — голос у завуча был приятный, высокий и певучий.
— Садитесь, пожалуйста… О, звонок!
По коридору и в самом деле переливались музыкальные трели звонка, призывающего на занятия. Джейн села в одно из плетеных кресел рядом с директорским столом.
— Я думаю, сейчас Лариса проведет вас по школе, вы посетите занятия, возможно, выборочно, какие захотите… У нас есть возможность скрытого наблюдения, все классы оборудованы камерами… В двенадцать часов в актовом зале мы соберем второй и третий классы для вашей лекции. Это будет очень кстати в рамках подготовки к введению в храм Трех Ипостасей, которое проводится, как вы знаете, в возрасте 14 лет. Вы ведь первый раз в школе, мисс Уилсон?
— Да, — Джейн показалось, что директор слегка заискивает.
— Вы знаете, у нас гимназия с гуманитарным уклоном… поэтому я прошу вас не судить слишком строго наше преподавание точных и естественных наук. Вы знаете, что в гимназиях принято стремиться к возможно большей специализации. Из наших стен выходят историки, филологи, работники кино, ВН, журналисты, педагоги… Разумеется, математику и биологию мы преподаем в минимальном объеме, — директор, похоже, принадлежал к людям, которые любят оправдываться заранее.
— Вы не беспокойтесь, у меня нет полномочий выносить какие-то суждения… я хочу только познакомиться со школой, — предупредила Джейн. Директор приободрился.
— Собственно, мы находимся в некотором затруднении. С одной стороны, как уже доказано, в школе нельзя делать упор на развитие интеллекта, перегружать ребенка никому не нужными сведениями… Представьте, около двухсот лет назад было принято обучать шестилетних детей чтению всего за год, а некоторые обучались и раньше, дома… Сейчас обучение чтению идет в течение трех лет в начальной школе… Точно так же мы должны действовать и в гимназии. Развитие личности должно быть постепенным и всесторонним, дети предпочитают учиться на практике, у них образное мышление, и мы не можем тормозить развитие их творческих способностей исключительным обращением к интеллекту, к абстракциям… Но с другой стороны, мы все же готовим абитуриентов для высшей школы. Следовательно, какие-то знания мы должны дать. Поэтому мы постоянно, так сказать, между Сциллой и Харибдой… Но разумеется, главное — это свобода личности ребенка. Никакого насилия! Любовь, помощь в творчестве, раскрытие ребенку истинной Красоты, раскрытие таланта ребенка… Словом, мы стараемся дать нашим ученикам все самое лучшее.
