— Он прикасался к тебе, Ребекка? — хриплым голосом спросил Джулиан.
— Кто? — растерянно откликнулась она, ничего толком не понимая.
— Истфилд.
— Я…
Он положил свою большую руку ей на бедро, а пальцы его коснулись ее ягодицы. Рубашка, казалось, вообще перестала существовать. Ее дыхание стало слабым… затрудненным… Широко распахнутыми глазами она уставилась на его напряженное лицо.
Его рука медленно двинулась вверх по ее телу, почти не стягивая за собой сорочку. Она ахнула, ощутив на ребрах его ладонь, большой палец лег между ее грудей. Кровь стучала в ее висках, сердце бешено билось.
Джулиан поставил колено на постель, нависнув над ней еще больше.
— Ставил он тебя в позу? Направлял своими руками? Скажи мне правду, Ребекка!
Она открыла рот, собираясь поддразнить его небрежным и дерзким ответом, но вместо этого сказала правду:
— Он никогда не прикасался ко мне, не то что…
Дар речи покинул ее, когда его рука продвинулась еще немного и обхватила ее грудь снизу. Ребекка выгнулась, веки ее затрепетали, жар сексуального возбуждения стал почти невыносимым. Ей хотелось всхлипнуть, молить его о большем…
— Тебе не нужно что-то доказывать каждому мужчине, который потребует этого от тебя, — ласково произнес он. — Ни всем художникам мира, ни мне. Ты можешь сделать выбор, который считаешь правильным для себя. Никогда не забывай об этом.
Затем он склонился к ней и прижался губами к ее щеке, возле самого рта. Она почувствовала шершавость его щетины на коже, а локон его волос задел ее лоб.
— А теперь купайся, — прошептал он. — Я скоро вернусь, чтобы выкупаться в свою очередь.
Потом он просто вышел из комнаты. Ребекка закрыла глаза. Ее так трясло, что дрожала кровать. Она ждала, что почувствует облегчение, как подобает приличной девице, но ощущала лишь сожаление и мучительное томление, которое не могла ни понять, ни утолить.
Часом позже Джулиан стоял у двери их временного жилья. Наверняка прошло уже достаточно времени. Он выпил пива внизу, и никто не осмелился с ним заговорить. Он легко мог представить, как отпугивало всех хмурое выражение его лица.
Он зашел с Ребеккой слишком далеко и слишком быстро. Он не собирался делать это, и потому это его тревожило. Предполагалось, что именно он будет хозяином ситуации, но выдержка почти покинула его.
И он скоро за это заплатит, подумалось ему с напускной веселостью.
И все же… ему понравилась игра, в которую они играли вместе с Ребеккой. С ней ему не нужно было доводить дело до полного конца. Она хотела, чтобы ее поцеловали… возможно, ей хотелось и большего… Ей нужно было понять, что подобное любопытство чревато опасностью для нее.
Но если он покажет ей, как получать удовольствие, она станет менее уязвимой. Он даст ей понятие об иных, более интимных приключениях, достаточное, чтобы ее удовлетворить и заставить отказаться от дальнейшего разрушения репутации.
Ей не нужно его бояться, потому что хоть его самообладание пошатнулось, но все еще оставалось достаточно крепким.
Он больше не мог стоять под дверью. Он и так удостоверился, что никто не видел, как он поднимался по лестнице. Следовало бы вернуться через окно, подумал он, но никакого желания снова лезть на стену не испытал. Он тихонько постучал в дверь.
— Миссис Лэмб? Могу я перекинуться с вами словечком? — Он предпочел бы действовать молча, но хотел, чтобы она поняла, что это он.
Когда она пригласила его войти, он сделал это быстро и тихо… и тут же замер. Ребекка стояла перед огнем и расчесывала свои длинные волосы. На ней была чистая сорочка, а плечи скромно прикрывала шаль. Они не купили ночного белья, и теперь он втайне радовался, что на это им не хватило денег. На столе и стуле была растянута ее и его выстиранная одежда.
— Тебе не нужно было стирать мои вещи, но я благодарю тебя.
Она кивнула и, продолжая расчесывать волосы, внимательно наблюдала за ним. Было очевидно, что она понимала, что они затеяли, и прекращать этого не хотела. Джулиан почувствовал облегчение.
Он бросил взгляд на тонкую пленку пены в купальной бочке.
— Как поживают твои потертости?
Она словно удивилась, что он о них помнит. — Поскольку я не стала надевать корсет, они хорошо заживают. — Ни красноты, ни загноения?
Она перестала расчесывать волосы и посмотрела на него.
— Вы говорите с женщиной, которая хорошо знакома со всеми видами инфекции.
— Разумеется. — Он стащил с себя сюртук и начал расстегивать воротник рубашки. Ее зеленовато-карие глаза неотрывно смотрели на него. Он чуть было не велел ей отвернуться, затем решил посмотреть, что она будет делать. — Надеюсь, ты не собираешься спуститься вниз в распивочную. Тамошнее вечернее сборище — неподходящая компания для леди.
Она поколебалась, но затем отвернулась к огню и продолжила расчесывать волосы. Он почти задохнулся от разочарования.
— Разве не стоит послать за чистой водой? — с сомнением спросила она.
— Мне сгодится и эта. — Он быстро разделся и погрузился в еле теплую воду. Ее прохлада подгоняла Джулиана побыстрее разделаться с мытьем… если ему нужно было, чтобы его подгоняли. Вода едва доходила ему до талии, а колени пришлось согнуть неимоверно. Одним словом, эта бочка не была рассчитана на мужчину его размера.
Ребекка промолвила:
— Пока вас не было, я написала письмо тетушке.
— Мы отправим его утром. У нас будет время, потому что второй фургон отправляется ближе к полудню.
— Вы уверены, что промедление не имеет значения?
— А какой у нас выбор? Если, мы останемся в том же фургоне, под теми же именами, до самого Манчестера, нас, вероятнее всего, обнаружат. Если кто-либо начнет задавать вопросы…
— Может быть, они делают то же, что и мы: разыскивают художника. Он ведь не делал тайны из своей поездки.
— Я думал об этом, — кивнул он, не выдавая своей тревоги. — Но для нас осторожность важнее спешки. И потом, зачем им художник, если они знают, что драгоценность у вас?
— Я могла оставить ее в Лондоне.
— Этим вы бы подвергли опасности свою семью. Они знают, что вы этого не сделаете. Иначе почему вы сбежали?
Она тяжело вздохнула:
— Я лучше пойду спать…
Ребекка явно забыла обстановку, потому что обернулась, когда он еще не вылез из ванны. Он с понимающей улыбкой выгнул бровь, но ничего не сказал. Она пискнула и снова отвернулась, прикрыв рот ладошкой. Плечи ее затряслись.
— Моя почти полная нагота вас забавляет? — сухо осведомился он.
Она покачала головой и выдохнула:
— Я не сообразила, насколько эта ванна мала, пока не увидела… — Она рассмеялась, и понадобилась целая минута, прежде чем она смогла вытереть глаза и пробормотать: — Извините.
