— Брэнт, я клянусь тебе, что со мной уже все хорошо, — чуть ли не кричала Фрэнси в трубку от расстройства. Она досмотрела на эбонитовый предмет в ее руках, и он ей напомнил нечто хорошо известное. — Брэнт, ну пожалуйста, не прогоняй меня. Ты даже не можешь себе представить, насколько я сейчас тебя хочу, да у меня внутри все просто клокочет! Брэнт, пожалуйста, позволь мне прийти к тебе. Я буду вести себя хорошо!
Фрэнси знала, что у Брэнта каждую пятницу происходят дикие сборища, а сегодня как раз была пятница, поэтому Фрэнси просто умирала от желания и нетерпения попасть туда. Непонятно, с чего это он вдруг хочет ее проигнорировать именно на этот раз?
— Я обдумаю твое предложение, детка, — заявил Брэнт задумчиво, — позвони мне попозже вечером, ну а уж если ты настолько озабочена, то почему бы тебе не воспользоваться вибратором, который я тебе подарил?
Тут Фрэнси услышала, как в трубке щелкнуло, и с размаху швырнула на рычаги свою. Пусть этот поганый Ньюком катится ко всем чертям.
Словно раненое животное, Фрэнси заметалась по квартире. Поначалу она хотела сорвать и разорвать на мелкие кусочки портрет Брэнта, вырезанный из журнала и примостившийся вместе с увеличенной до огромных размеров фотографией Мика Джеггера, лидера группы «Роллинг Стоунз», но потом передумала. В конце концов, в чем виновата фотография? Она значит не больше, чем клочок картона. К тому же ее не покидала уверенность, что она сегодня все-таки обязательно окажется на столь желанной вечеринке. По какой-то причине, не известной ей самой, Фрэнси догадывалась, звериным чутьем чувствовала, что еще нужна Брэнту!
День для Фрэнси как-то сразу начал терять смысл после разговора с Брэнтом. Может быть, есть смысл позвонить кому-нибудь из ее старых школьных друзей, с которым она время от времени позволяла себе некоторые шалости? Впрочем, и это бесполезно — парни скорее всего находятся за городом с подружками или родителями и не вернутся домой раньше воскресного вечера. Ее рука потянулась было к телефону в надежде на счастливый случай, но тут же она вспомнила, что в пятницу обычно приезжает Дэйв узнать, что к чему и как ведут себя маленькие Циммеры. Особенно он любил навещать отпрысков славного семейства, когда знал заранее, что будет находиться в субботу и воскресенье в другом месте. Дэйв заявлялся к ним в пятницу по возможности рано и уезжал сразу после ужина. Господи, только бы он не приехал! Очень может быть, что он еще притащит с собой и эту тупоголовую Еву, если, разумеется, они не полаялись снова. Мысли о Дэвиде и Еве напомнили ей, зачем она собиралась звонить. Дэйв и Ева, должно быть, чертовски много времени уделяют этому занятию. И никто не смеет вмешиваться в их дела, не то что в ее!
Фрэнси представила себе брата и даже зажмурилась — все-таки он чертовски интересный мужчина. И тело у него что надо — мышцы и все остальное… Был случай, когда одна из подружек Фрэнси, совсем еще соплячка, как-то рассказала ей, что она без ума от Дэвида и настанет день, а он обязательно настанет, когда она ляжет с ним в постель. Тут подружка добавила, что уж кто-кто, а Дэвид точно знает, чем в постели надо заниматься мужчине и женщине. Ну, что же, Фрэнси вполне разделяет мнение своей подруги.
На ее губах стала появляться загадочная женская улыбка. Казалось, от этой улыбки лицо Фрэнси приобрело иной, далеко не юный вид. Она стала похожа на опытную, видавшую виды женщину.
— А почему бы и не Дэвид? В самом деле, почему не он? То общество, в котором с некоторых пор вращалась Фрэнси, приучило ее думать, что в сфере любовных отношений ничего запретного нет. Какая разница, если любви будут предаваться родные брат и сестра или даже отец с дочерью. Собственно, они так именно и поступали, эти холеные улыбающиеся люди, представлявшие цвет общества, собиравшегося в доме Брэнта. И никто не считал подобные отношения чем-то выдающимся и необычным.
«Да, это будет настоящая сенсация — соблазнить собственного старшего брата! — думала Фрэнси, медленно раздеваясь перед зеркалом у себя в комнате. — Глядишь, и братец не окажется таким уж консервативным и неприступным, как он любит притворяться…»
Ну, а пока брата заполучить не удалось, вполне можно воспользоваться и вибратором, на который намекал Брэнт, — вполне терпимо, особенно если усесться у зеркала и никуда не спешить…
Глава 17
Дэвид был в ярости. Фрэнси частичкой своего сознания отметила про себя, что еще ни разу не видела брата настолько разъяренным. Неплохо, что его рефлексы еще не до конца притупились в отношении нее! Она чуть ли не расхохоталась прямо ему в лицо, увидев выражение лица Дэвида, когда спустилась навстречу ему из своей комнаты, облаченная лишь в прозрачные трусики, больше открывавшие, нежели скрывавшие ее женскую плоть, и в короткую рубашку, распахнутую на груди до сосков. На ее лице было выражение светской женщины, уже прошедшей огонь и воду. Пусть, пусть ее братец увидит, наконец, что она из себя представляет…
Дэвид тут же выгнал из гостиной Рика и Лайзу и запер дверь. Лицо Дэвида покраснело от гнева, и Фрэнси в очередной раз не могла сдержать улыбку скрытого торжества. В конце концов, он хотя бы что-то начал уже понимать…
— Фрэнси! Честно говоря, я не очень понимаю, что за муха тебя укусила сегодня, но всему же должны быть пределы! И я надеюсь продемонстрировать тебе сию же минуту, что, хотя ты и достаточно взрослая, чтобы расхаживать при детях почти голой, но выпороть тебя как самую юную школьницу я вполне в состоянии! Я не желаю видеть тебя, разгуливающую по дому в этом виде, достойном самой распутной шлюхи, которая выставляет все свои достоинства напоказ.Будто играя, она не давалась ему в руки и бегала по комнате, крича:
— Не смей меня тронуть и пальцем, Дэвид Циммер. Я уже слишком взрослая, чтобы ты мог отшлепать меня как какую-нибудь девчонку. И вообще, я собираюсь жить так, как хочется мне, а не тебе. Мне уже почти восемнадцать, и не тебе пытаться меня остановить.
— Ты в этом уверена? В самом деле? А вот мы сейчас узнаем, взрослая ты или не очень!
Он буквально прыгнул на нее через всю комнату и успел схватить за запястье, после чего старинным, испытанным способом потащил ее к креслу, где, по обыкновению, происходили все семейные разборки. Она боролась с ним изо всех сил, но лишь для того, чтобы сделать игру интересней и раззадорить его еще больше. А затем последовало то, чего более всего добивалась Фрэнси — рука Дэвида обрушилась изо всех сил, на которые было способно братское негодование, на ее жаждущие трепещущие ягодицы. При этом Фрэнси ухитрилась сделать свое блаженство еще большим — она терлась набухшими сосками о ручку фамильного кресла и кричала как сумасшедшая.
Дэвид настолько обозлился на эту маленькую дрянь — свою сестру, что потерял всякий контроль над собой. Он бил ее сильно, не жалея нежной кожи сестры, со всего размаху. И только когда первая злость покинула его, он вдруг обнаружил, что рубашка Фрэнси съехала вплоть до подмышек, а прозрачные трусики не скрывают горящих от его шлепков ягодиц. И он на секунду задумался — где и когда его сестрица, юное существо, школьница, приобрела себе предметы туалета, более подходящие взрослой соблазнительнице, если не обыкновенной проститутке? Он заметил также, что таз Фрэнси вздрагивает совсем не в том ритме, который, казалось, соответствовал порке. И еще — перед ним открывался во всей красе совершенно не детский ее зад. Тело Фрэнси незаметно для него полностью оформилось и ничем не напоминало юношеское. Перед ним, перекинутая через колено, изнывала от боля наказания — от боли ли? — абсолютно взрослая женщина.
