Книга Жестокая Земля. Соло-Рекс - Антон Грановский

Панчу не спалось. В общем-то он и не умел спать в человеческом смысле этого слова. Но он научился закрывать глаза и погружать себя в особое состояние, при котором мозг его медленно — бит за битом — перезагружался. В такие минуты и часы он как бы забывал свою маркировку и чувствовал себя частью общего электро-магнитного поля Вселенной, и это доставляло ему удовольствие (если, конечно, слово «удовольствие» можно употребить по отношению к существу, наделенному интеллектом, но лишенному души).

Панч мог в любой момент открыть глаза и быть готовым к работе, однако он, неожиданно для себя, полюбил это состояние, втайне полагая, что оно схоже с тем состоянием, в которое вводит себя хозяин с помощью своих дзен-медитаций.

Но в эту ночь роботу почему-то не спалось. Воздух Цитадели был пронизан непонятными вибрациями и наслоениями полей, природу которых Панч не мог постигнуть, но которые казались ему зловещими.

Помучившись два часа, робот поднялся с кровати и подошел к иллюминатору. Город внизу был погружен во тьму, но Панч неплохо видел в темноте. Он без труда различал внизу очертания домов и стрелки и полукружья улиц.

Хозяин был от этого города в восторге, но Панч не разделял его чувств. Он сам был исконным горожанином и, благодаря хозяину, который часто таскал его за собой, научился чувствовать особую атмосферу большого города. Главным в этой атмосфере было чувство непрекращающейся жизни.

Странный искусственный город, простирающийся внизу и погруженный во тьму, тоже пахнул жизнью, но жизнь эта была чем-то иным — странным, непостижимым, необъяснимым и, несомненно, представляющим угрозу.

«Иная форма жизни, — подумал робот. — А сам-то я кто? По отношению к людям я тоже иной. С той лишь разницей, что категория „жизнь“ ко мне совершенно не применима. Лучше ли я того, что живет внизу? Ближе ли к людям, чем оно?»

Размышлять на эту тему Панчу не хотелось. Микросхемы его перегрелись, и он чувствовал настоятельную необходимость в отдыхе. К тому же, учитывая обстоятельства, его искусственный мозг нуждался в перезагрузке больше, чем когда-либо.

Панч обернулся и посмотрел на свою кровать. Возвращаться в нее сейчас ему не хотелось. Он знал, что когда хозяина мучает бессонница, тот встает и идет на кухню. Там он выпивает стакан воды или рюмку саке. Вероятно, этот ритуал запускает какой-то неведомый Панчу механизм, призванный освободить разум от наплыва мыслей, с которым не удалось справиться даже медитации.

Панч решил поступить так же. Неуклюже ковыляя в широких пижамных штанах и тихо шаркая ногами, обутыми в тапочки, робот вышел из комнаты и зашагал на кухню.

Свет Панч не включал, это ему не требовалось. Пройдя по коридору, он повернул налево и вышел в холл, являвшийся чем-то вроде кают-компании, коридорчик из которого вел на кухню. Панч пересек холл и повернул к кухне, но вдруг остановился как вкопанный. Во тьме кухни что-то было. Или вернее — кто-то.

Панч снова двинулся вперед, но на этот раз шаги его были совершенно беззвучны, а дыхание, которое он привык имитировать в угоду хозяину, не вырывалось из его рта. Войдя на кухню, робот остановился в дверях. У круглого иллюминатора, спиной к Панчу, стоял человек. Он был одет в куртку наблюдателя, но по непонятной причине роботу не удалось его идентифицировать. Он даже не понял, мужчина перед ним стоит или женщина.

Панч включил электромагнитный сканер и попробовал просветить наблюдателя фрагмент за фрагментом, но, едва заработав, сканер по какой-то непостижимой причине отключился. Словно невидимая рука, состоящая из неизвестного Панчу поля, выключила все его системы распознавания. На секунду Панчу показалось, что вслед за этими системами отключится и его разум, но этого не произошло. Интеллект Панча по-прежнему функционировал, но в каком-то замедленном режиме, словно ему приходилось преодолевать внешнее противодействие.

Взгляд наблюдателя по-прежнему был устремлен во мрак за иллюминатором. Панч попробовал настроиться на его ментальную волну и увидеть то, что видел он. Последовав за взглядом наблюдателя, взгляд Панча тоже вонзился во мрак.

Там, в темноте, что-то было. Нечто такое, чего Панч никогда не встречал прежде, и это что-то обладало разумом, который был чем-то гораздо больше человеческого и совершенно ему чужд.

Панч попробовал визуализировать свои ощущения и создать облик существа за иллюминатором, наделив его для удобства антропоморфными чертами. Несколько секунд, пока происходила подстройка, Панч ничего не видел, а потом перед глазами у него появилось нечто громадное, не обладающее ни головой, ни конечностями, ни человеческими чертами, без оформленных частей тела, назначение которых можно было бы определить.

Существо было похоже на огромный клубок насекомых, пребывающий в постоянном движении, подергивающийся, вздрагивающий, жующий, чавкающий, аритмично сокращающийся. Глядя на непостижимую тварь, Панч вдруг испытал то, что люди называют отвращением. Ему захотелось выключить систему визуализации и стереть из памяти образ, который он только что воссоздал.

Панч уже решил отключиться, как вдруг почувствовал, что наблюдатель, стоящий у окна, пребывает с тварью из мрака в прочной ментальной связи. Они контактировали друг с другом, но контакт этот был больше похож на молитву. Человек у иллюминатора беззвучно что-то восторженно и почтительно шептал, обращаясь к зловещему, гигантскому существу, сотканному из самого мрака.

«Да ведь перед ним Клоака! — прозвучал в голове Панча голос хозяина, как это часто бывало, когда Панч не мог дать чему-то эмоционально окрашенного определения. — Этот гад присягнул на верность воплощенному кошмару!»

Панч испытал удовлетворение от того, что сумел сформулировать свои подозрения на человеческом языке. Он разомкнул губы и громко спросил:

— Ты общался с Клоакой, наблюдатель?

Человек быстро обернулся, и в руке его блеснул нож. Он бросился на Панча со скоростью автолета, но робот был неуклюж только на вид. Он уклонился от удара, перехватил запястье наблюдателя и крепко сжал его. Нож со звоном упал на пол.