Я поудобнее перевязал мешки, прикинул, сколько осталось воды. Еще раз глянул в КПК – проверил маршрут.
Ну, вроде все. Пора и в путь.
Голос звучал откуда-то с севера. В долю секунды я обогнул «наш» бархан.
У подножия стояла Кира. Просто стояла и смотрела, почти не шевелясь.
Я подошел ближе и оторопел.
В рыхлый, почти белый от палящего солнца песок кто-то врыл огромный кусок базальта. Мощную многотонную глыбу, такую и вдесятером не поднимешь – только если грузовым роботом. Сверху тянулась посеченная временем надпись: «Трехлетняя годовщина. 0730 Гвардия. Победа или смерть!» Буквы пересекали змеящиеся трещины, кое-где на месте выщербленных кусков зияли прорехи. Ниже, под тройной чертой и двумя стилизованными значками, похожими на маски бронекостюмов и кубки из паба одновременно, выстроились в столбик восемь ников:
– Leka.
Восемь боевых позывных.
Что вы здесь делали, парни? Отчего полегли? Очень разные ники, корсарские и антимародерские вперемежку.
«Нас ничего не изменит, – подумал я. – После Того Дня выжили немногие, один из тысячи. Они умирали от радиоактивных ожогов и лучевой болезни, голода и вирусных эпидемий. Задыхались в заваленных бункерах, травились плохой водой и гнилыми продуктами. И все равно человеческая жизнь, которая, казалось бы, после всего, что случилось, должна стать бесценной, теперь стоит еще меньше. Нас убивают мутанты, вирусы, жара, дроиды и диверсанты. Но этого мало – и мы продолжаем уничтожать себе подобных. Наверное, так мы устроены».
А может, я не прав? И эти парни на время забыли вражду, объединившись против общего противника?
Сейчас уже никто не скажет. Их подвиг – если он был – давно забыт. Бесславная гибель – в далеком прошлом. Остались только имена.
– Это кладбище? – спросила Кира. – Зачем оно здесь?
– Не знаю. Может, диверсанты напали. Наверное, была жестокая драка, но эти парни не отступили. Они заслужили право лежать здесь, кто бы их ни похоронил – свои или враги.
Дорожная сеть промзоны Оазиса
Локальные координаты 125832—125531—125231
Третьи сутки мы шли по промзоне Оазиса, и я только диву давался, насколько плотно здесь все застроено. Раньше от границы купола к северу тянулись сотни километров безжизненных песков, и лишь где-то там, за краем подернутого маревом горизонта, пряталась легендарная Шахта Горячих Песков, в которой, как рассказывали старожилы, драгоценные камни черпали горстями. Потом цены упали, далекий и опасный поход за бриллиантами стал невыгоден, и территория долго оставалась неосвоенной и безлюдной.
Все изменилось во время первой кампании Вторжения. Враг осадил Новую Москву, отдельные группы диверсантов в коротких и яростных рейдах по окрестностям столицы ровняли с землей любые постройки, не разбирая, кому принадлежит завод или шахта. Оазис на тот момент считался молодым городом, а заодно и глухой, безопасной провинцией – враг еще не успел прознать координаты нового купола.
И началось великое переселение. Кланы побогаче рванулись выводить производство из-под удара. Мелкие группировки, торговцы, одинокие шахтеры и… мародеры – куда без них! – потянулись следом за выгодой. Молодой город расцвел в считаные месяцы.
Конечно, вторая кампания захватила-таки Оазис, да и клановые войны добавили разрушений, но промышленная зона у северных границ купола, сверх меры перегруженная заводами и лабораториями, стянутая в единый транспортный узел сетью дорог, так здесь и осталась.
Каждый вечер перед выходом я долго возился с картой, выбирая безопасный маршрут. Так чтобы миновать и действующие, и заброшенные заводы, не светиться на перекрестьях дорог, и уж тем более не вляпаться в охранную зону шахт-автоматов. Увольте. Даже если и не придется собирать кости, влетев по дурости в минное поле на подходах, всегда остается жирный шанс нарваться на детекторы движения. Заботливые хозяева наверняка не забыли рассыпать их перед своей любимой недвижимостью. Наши ники и координаты моментально уйдут в Сеть, а информация, как известно, – выгодный товар. Ведь за голову Боевой СеКиры обещана награда явно не в пару медяков.
На всякий случай я запретил Кире включать комп. Пусть пока остается для всех невидимой, хотя бы здесь, у самой границы купола.
К моему удивлению, она подчинилась без разговоров.
Кстати, вполне может быть, что и за Андреналина тоже светит нехилая премия, если наш давешний приятель с девастатором не просто палил вслед, а еще и поглядывал на экран КПК. И я, следуя древней мудрости, что лучше перебдеть, чем недобдеть, уводил Киру на север, в самое сердце пустыни.
Но несмотря ни на какие предосторожности, мы все же не убереглись. Причем – по моей вине. И зачем я только согласился?
В то утро мы встали на дневку в развалинах рейнджерского поста. Солнце уже всходило, а вокруг – сколько хватал глаз и увеличитель – не было другого подходящего места, где мы могли бы укрыться.
Я оставил Киру за гребнем дюны, забрал МП5 и приказал не высовываться, а сам, прячась за барханами и глыбами песчаника, обошел пост с тыла. Минут сорок наблюдал за ним и, не заметив ни движения, ни подозрительных следов, медленно пополз в сторону входа, заваленного ржавыми балками, остатками бетонных плит и прочим мусором.
Бесшумно проскользнул в провал между бойницами, влетел внутрь и сразу же упал на спину, уходя с линии огня. ПМ и «хеклер» на вытянутых руках веером кругового обстрела быстро прощупали опасные углы.
Никого.
– Кира, – шепнул я в рацию. – Все чисто. Иди сюда.
Устроились мы довольно удобно: в дальнем углу под грудами нанесенного ветром песка нашлась какая-то ветошь, я кинул сверху плащ – получилась вполне себе человеческая лежанка.
Первую, утреннюю стражу по устоявшейся традиции я всегда оставлял для себя. Пока жара не взялась за дело по-взрослому, в пустыне можно встретить кого угодно. Дневные, менее опасные часы я отдавал Кире.
Естественно, по той же традиции она не упустила возможность поспорить.
– Может, сегодня я утром подежурю?
– Кира, сколько раз можно повторять одно и то же? Сейчас…
– Да знаю я, знаю! В это время в пустыне еще опасно, кто угодно может ходить и все такое. Но ты же сам сказал, что мы ушли далеко от города. КПК я не включала, как ты приказал, – выследить нас невозможно. И… и я больше не засну, обещаю! Буду смотреть в оба и при первых признаках опасности разбужу тебя.
Она села на плащ совсем рядом и провела рукой по моему лицу.
