С розы упал лепесток – и в тот же миг донесся глухой удар, словно где-то столкнулись грузовики. Обычное дело, необъяснимый закулисный звук Южного Манхэттена.
И вот уже тревожно гудят сирены. Но ведь это Нью-Йорк, здесь всегда гудят сирены.
Кейс идет к гостинице, в сторону Западного Бродвея. Опять сирены.
На углу Западного Бродвея начинает собираться толпа. Люди останавливаются, глядят на юг. Показывают пальцами. Черный столб дыма на фоне синего неба.
Это пожар – горят верхние этажи Всемирного торгового центра.
Кейс ускоряет шаг, направляется в сторону Канал-стрит, минует группу людей – они склонились вокруг лежащей женщины. Наверное, обморок.
Обе башни теперь хорошо видны. Невероятное количество дыма, захлебываются сирены.
Она все еще думает о деловой встрече: в девять часов, со знаменитым немецким дизайнером верхней одежды. Войдя в вестибюль «Сохо Гранд», взбегает по ступенькам, сделанным из какого-то подобия деревянного бруса. Ровно девять. Освещение здесь странное, словно ты под водой. Словно все это тебе снится.
Во Всемирном торговом центре пожар.
Кейс находит внутренний телефон и звонит дизайнеру. Он отвечает по-немецки, хриплым возбужденным голосом. Похоже, он забыл про девятичасовой завтрак.
– Поднимитесь по лестнице, пожалуйста, наверх, – говорит он на английском. – Произошел самолет... – и добавляет что-то неразборчивое, по-немецки. И вешает трубку.
Самолет? Ему надо на самолет? Хочет провести встречу у себя в номере?
Кейс заходит в лифт, нажимает цифру восемь, закрывает глаза. И снова видит, как засохшая роза роняет лепесток. Одиночество неживых объектов. Их тайное существование, скрытое от наших глаз. Тихая возня в коробке с игрушками.
Дизайнер сам распахивает дверь – Кейс не успевает даже постучать. Бледное лицо, молодой, небритый. Очки в черной оправе. Свежая рубашка перекошена, ширинка расстегнута, на ногах черные носки. Смотрит так, словно перед ним какое-то невиданное чудо. У него за спиной на полную громкость включен телевизор, репортаж Си-эн-эн, и Кейс проходит в комнату, не дожидаясь приглашения, потому что не торчать же так, – и смотрит в телевизор, на котором стоит пластиковое ведерко для льда. А на экране под этим ведерком второй самолет врезается во вторую башню.
И Кейс, повернув голову, глядит в окно, где башни-близнецы видны, как на ладони. И на всю жизнь запоминает, что взорвавшееся топливо горит с оттенком зеленого.
Потом они с немецким дизайнером будут смотреть, как башни горят и рушатся одна за другой, и память милосердно не запишет людей, прыгающих из окон, хотя впоследствии она узнает, что такие кадры были в новостях. Жутковатое и странное чувство – как будто смотришь по телевизору собственный страшный сон: грубый и глубоко оскорбительный взлом периметра, ограждающего внутренний мир.
Эмоция, выходящая за рамки культуры.
Кейс находит нужную кнопку, занавески раздвигаются до упора. Она вылезает из уютной белой норки, закутывается в халат и подходит к окну.
Синее чистое небо. В прошлые визиты оно не было таким синим. Японцы перешли на неэтилированный бензин.
Она смотрит вниз, на заросли деревьев, окружающие императорский дворец. Сквозь листву проглядывают фрагменты крыши, как и обещала ассистентка Бигенда.
Там, среди деревьев, наверное, есть тропинки неземной красоты, о которых она никогда не узнает.
Кейс пытается определить, скоро ли подлетит душа, но внутренний радар регистрирует лишь пустоту.
Полная тишина и одиночество, не считая деликатно гудящего кондиционера.
Она тянется к телефону и заказывает завтрак.
16Связь в движении
Этот запах держался еще несколько недель. Кислый привкус в гортани, как от подгоревшего очистителя для духовки. Он до сих пор висит в памяти и, может, уже никогда не выветрится.
Кейс пытается сосредоточиться на завтраке: яйца в идеальный мешочек и ломтики тоста, отрезанные от буханки иностранных пропорций. Две полоски бекона – сухие и абсолютно плоские, как будто их разгладили утюгом. Высококлассные японские отели интерпретируют западные завтраки так же, как дизайнеры «Баз Риксона» интерпретировали куртку «МА-1».
Вилка замирает на полпути; Кейс оглядывается на шкаф, где висит ее куртка.
«Синий муравей» подрядился удовлетворять любые желания.
Она заканчивает завтрак, наливает вторую чашку кофе, включает лэптоп и находит в адресной книге местный телефон «Синего муравья». В трубке раздается смешное «муши-муши». Попросив Дженнифер Броссард, Кейс заявляет без предисловий, только поздоровавшись, что ей нужна черная пилотская куртка модели «МА-1», в интерпретации «Баз Риксона», японский эквивалент американского 38-го размера.
– Что-нибудь еще?
– Эти куртки невозможно достать. Люди заказывают их заранее, за год.
– Кроме куртки ничего не нужно?
– Нет, спасибо.
– Прислать ее вам в гостиницу?
– Да, спасибо.
– Хорошо, до свидания. – Дженнифер Броссард вешает трубку.
Кейс щурится на синее небо, сверкающее над зубчатым контуром небоскребов. Похоже, любые ее требования, даже самые бессмысленные, обсуждению не подлежат. Интересный расклад.
Если в гортани начинает горчить от запаха подгоревшего очистителя, то надо найти какое-нибудь занятие, желательно полезное, чтобы отвлечь память. Кейс принимает душ, одевается и садится писать ответ Капюшончику.
Муши-муши. Надеюсь, вы уже сняли с Джуди пластырь и ослабили косички. Кейко из нее получилась замечательная. Я распечатаю фото и попрошу кого-нибудь из местных написать текст. А дальше все в твоих руках. У меня лэптоп с сотовым модемом, который еще не опробован, но сегодня я с ним разберусь. Буду носить его с собой и регулярно проверять почту. Так что пиши. Или звони, если хочешь. Вот номер моего мобильного.
Она считывает с телефона номер и вбивает его в письмо.
Теперь мое дело – ждать, пока ты договоришься с Таки.
Прежде она говорила с Капюшончиком всего дважды, и оба раза ощущение было странным и неловким, как бывает, когда люди знакомятся и долго общаются в сети, а потом пытаются поговорить по телефону.
Она собирается с духом, чтобы прочитать письмо матери, затем передумывает: после утренних воспоминаний впечатление может быть слишком тяжелым.
В бизнес-центре на нижнем этаже юная девушка в изящном деловом костюмчике в стиле Мияки[17]распечатывает цветное изображение Кейко на плотной глянцевой фотобумаге формата 8.5 x 11 дюймов.
Кейс смущается при виде картинки, однако девушка в изящном костюмчике остается равнодушной. Это придает Кейс отваги, и она отдает на распечатку записку Деррила, а потом просит девушку написать этот текст на фотографии.
