Мистер Тревор посмотрел на нее сверху вниз и, улыбаясь, кивнул.
– Ну, дети мои? – отеческим тоном осведомился маркиз.
Глаза Фредерики блеснули, но она спокойно ответила:
– Здравствуйте, кузен! – и тут же обратилась к леди Бакстид: – Как поживаете, мэм? Могу я представить вам мою сестру? Кэрис, это леди Бакстид – наша добрая покровительница!
Собравшись с силами, леди Бакстид изобразила на лице улыбку и протянула руку Кэрис, грациозно присевшей в реверансе.
– Прошу прощения, мэм, за то, что не сопровождала мою сестру во время ее визита к вам, – нежным голосом промолвила Кэрис.
– Ведь вы лежали с простудой, не так ли? А теперь я должна представить вас моей сестре, леди Дживингтон, – с притворной сердечностью ответила леди Бакстид, прекрасно зная, что Огаста догадывается, как ее одурачили, и радуется этому. Любезность, с которой Огаста приветствовала сестер Мерривилл, подтвердила ее уверенность, и ей оставалось искать утешения в мысли, что та женщина наверняка так же глубоко раздосадована появлением на сцене этого небесного создания, как и она сама.
Однако миссис Донтри, которая никогда не проявляла таких недостойных эмоций, как гнев и возмущение, приняла сестер еще более любезно, чем леди Дживингтон, представив Хлою ее кузинам и впоследствии обратив внимание Элверстоука на очаровательную картину, которую являли собой Кэрис и Хлоя, беседующие на маленьком диване в углу. Находясь в пределах слышимости леди Дживингтон и леди Бакстид, она охарактеризовала Кэрис и свою дочь как самых хорошеньких девушек в комнате, а так как Фредерика постаралась поставить себя вне упомянутой категории, единственными другими девушками оставались мисс Сэндридж и мисс Бакстид.
– Не то чтобы я собиралась сравнивать их, – добавила миссис Донтри с печальной улыбкой, – ибо даже в моих пристрастных глазах малютка Хлоя выглядит рядом с вашей прекрасной Кэрис как фартинг рядом с солнцем. Уверяю вас, дорогой Элверстоук, скоро половина Лондона будет у ног Кэрис! – Она лукаво посмотрела на него. – Сколько же врагов вы наживете себе среди мамаш, подыскивающих женихов для дочерей! Я бы тоже оказалась среди них, не будь моя Хлоя слишком молода, чтобы думать о браке!
– Благодарю вас, дорогая Лукреция! – успел ответить маркиз, прежде чем его внимание отвлекло появление Сефтонов.
Последним из гостей прибыл Эндимион, который походил на красивого школьника-переростка, застигнутого на месте преступления. Он просил прощения у кузена за опоздание, глядя по очереди на всех присутствующих, словно извинялся и перед ними. Кузен Вернон должен понять, что ему пришлось стоять в карауле… Но в этом месте он оборвал фразу, внезапно увидев Кэрис, и уставился на нее с нескрываемым восхищением. Из транса его вывела леди Дживингтон, заметив, что он, кажется, уже знаком с миледи Джерси и Сефтои. Вздрогнув, Эндимион покраснел до корней волос и, пробормотав невнятные извинения, поклонился обеим леди. К счастью, его промах скорее позабавил, чем рассердил их, ибо, хотя леди Сефтон была слишком добродушна, чтобы обижаться, леди Джерси строго следила за соблюдением приличий. Эндимион избежал выговора от нее отчасти потому, что, как правило, он вел себя крайне щепетильно на всех балах и приемах, куда любая хозяйка была счастлива пригласить такого красивого молодого джентльмена, а отчасти оттого, что Фейны и Донтри знали друг друга много лет. Одной из ближайших подруг детства леди Джерси была младшая сестра Элверстоука – «бедняжка Элиза», которая вышла замуж «всего лишь» за мистера Кентмира и почти исчезла с лондонского горизонта. Элверстоук, который был на четыре года старше обворожительной Салли Фейн, никогда не принадлежал к соискателям ее руки и состояния, но она открыто признавала, что питала к нему нежные чувства, и причисляла его к своим старым друзьям. Элверстоук был на десять лет моложе графа Джерси, но хорошо с ним знаком – оба учились в Хэрроу, оба увлекались охотой, и оба, будучи в Лондоне, проживали на Беркли-сквер. Последнее обстоятельство, согласно леди Джерси, не только делало их соседями, но и создавало неразрешимую проблему: приезжать ли на приемы в Элверстоук-Хаус в карете или ронять свое достоинство, проходя пятьдесят ярдов пешком?
В определенных кругах леди Джерси иронически прозвали Молчуньей, но каждый, кто полагал, будто ее нескончаемая легкомысленная болтовня свидетельствует о пустой голове, жестоко ошибался: она была далеко не глупа, и от нее мало что ускользало. С тех пор как леди Джерси вошла в комнату, она не переставала говорить на самые разнообразные темы: от надвигающейся серии свадеб в королевском семействе до спасения от виселицы жестокого убийцы, благодаря открытию древнего статута, позволявшего ему претендовать на право умереть в бою, но при этом она подмечала все, что происходит вокруг. Леди Джерси уже знала от своей коллеги среди дам-патронесс Олмакса – высокомерной миссис Бэррелл, которая, в свою очередь, услышала об этом из уст леди Бакстид, – что Элверстоук принял опеку над молодыми кузенами и пригласил двух девушек из этого семейства на бал в честь его племянницы с целью представить их обществу. Этого было вполне достаточно, чтобы возбудить ее любопытство. Куда ближе знакомая с Элверстоуком, чем миссис Бэррелл, леди Джерси ни на минуту не поверила, что он питал хотя бы малейшее желание давать бал в честь Джейн или любой другой из его племянниц. Следовательно, маркиз должен был сделать это ради своих неизвестных подопечных – а это тоже на него не походило. Когда леди Джерси увидела Кэрис, то подумала, что это последнее увлечение Элверстоука, но тут же отбросила эту мысль. Девушка была очень красива, но не в стиле маркиза. Среди его жертв никогда не числились невинные бутоны, только начинавшие распускать лепестки, а этой девице, кроме того, что она являлась его подопечной, недоставало изюминки. Красивая дурочка, решила леди Джерси, которая наверняка наскучила Элверстоуку через пять минут после знакомства. Что касается бойких объяснений, данных Луизой ее старой подруге миссис Драм-монд Бэррелл, будто Элверстоук считал своим долгом заботиться о детях Фреда Мерривилла, то никто из знавших маркиза не мог этому поверить. Тогда почему же?.. Решение проблемы сразу пришло в голову леди Джерси. Взгляд на леди Бак-стид подтвердил ее мысль: он пригласил на бал свою красивую подопечную, чтобы наказать Луизу! Несомненно, она досаждала ему просьбами дать бал в честь ее некрасивой дочери, и с его стороны это было дьявольской местью! По мнению леди Джерси, Луиза это заслужила, так как ее требования к брату были бесконечными. Несмотря на слащавую улыбку Лукреции, она, очевидно, бесновалась в душе не меньше Луизы, а может, даже больше, ибо ей не только пришлось видеть, как ее дочь полностью отодвинули в тень, но и как ее обожаемый Эндимион пялится на Кэрис, словно дурачок.
Мысли леди Джерси занимали также Пэрракомы, вернее, миссис Пэрраком, ибо было абсурдным предполагать, будто ее богатого, но тупоголового супруга заботит что-либо, кроме обеда или скаковых лошадей. Что побудило Элверстоука пригласить эту пару на званый обед? В течение нескольких месяцев его имя тесно связывали с именем Кэролайн Пэрраком, правда, в последнее время маркиза не так уж часто видели в ее обществе. По мнению леди Джерси, она была чересчур капризной и властной. Быть может, Элверстоук пригласил Кэролайн на прием в честь своих подопечных с целью дать ей понять, что ее царствование кончено? Он был вполне на такое способен! Бедной Кэролайн следовало знать, что с Элверстоуком нужно вести себя осмотрительно! Конечно, добиться внимания маркиза было несомненным триумфом, но она совершила величайшую глупость, рассчитывая, будто сможет держать его на привязи, разделяя свои милости между ним и другими поклонниками: привязанности Элверстоука никогда не были настолько глубокими, чтобы возбуждать в нем желание затмить своих соперников. Если леди, которую маркиз выбирал, чтобы почтить ее своим (весьма мимолетным) вниманием, поощряла ухаживания других мужчин, он покидал ее не моргнув глазом, так как не любил ни с кем делиться. Однако леди Джерси подозревала, что, когда какая-нибудь из подобных леди принимала ухаживания других мужчин, это происходило потому, что маркиз ею пренебрегал, так как она ему наскучила.
