— Люминар, — повторила Дрей, — суперпопулярный. Господи, помоги нам.
Снова послышался гудок, и пошло второе сообщение:
— Привет, Тимми. Слушай, я тут обдумал наш разговор насчет рабочего стола твоей матери. Давай как-нибудь пообедаем вместе и все обсудим. Позвони мне.
— Такое ощущение, что у него по жилам не кровь течет, а вода, — пробормотал Тим.
— Он даже не прислал нам письмо с соболезнованиями, когда у нас умерла дочь. И рано ушел с похорон, словно куда-то торопился… И потом, я не хочу, чтобы в комнате Джинни стоял стол твоей матери.
— Но комната выглядит такой… пустой.
— Может, не стоит так стремиться ее заполнить, — парировала Дрей.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Боже, — сказала Дрей, — это, наверное, Люминар.
Тим открыл дверь. На пороге стоял человек с узкими плечами. В руке он держал мундштук. На нем было одето нечто вроде широкого кимоно, а рыжие волосы почти целиком скрывал шелковый платок. Тим затруднялся определить пол этого «существа».
— Милый район, — произнес гость явно мужским голосом. — Такой аккуратный.
Тим с недоверием взглянул на большущий металлический чемодан, стоящий на крыльце:
— Люминар?
— Вообще-то… Люмина-а, — он помолчал и спросил: — Тим Рэкли?
Тим внимательно всмотрелся в застывшую перед ним фигуру:
— Пит Криндон?
— Слава богу. — Пит быстро зашел в дом, сбросил кимоно и вытряхнул сигарету из мундштука. — Какого черта ты делаешь, Рэк?
— Ты заявляешься ко мне в таком виде и еще спрашиваешь, что я делаю?
Дрей вышла на голоса:
— Кто это?
— Пит Криндон, — представил Тим. — Он спец по работе под прикрытием. Мы с Медведем обращаемся к нему, когда не хотим действовать через официальные каналы.
— Этот парень? Люминар?
— «Р» на конце не произносится, — хором ответили Тим и Пит.
Тим еще раз окинул взглядом металлический чемоданчик и закрыл дверь:
— Так чем ты сейчас занимаешься?
— Просто работаю на этого парня. Он хотел иметь здесь своего человека. Вы даже представить себе не можете, что люди рассказывают своим стилистам. Например, одна тетка сказала: мне нужно обязательно знать, кого трахает Эвиан. — Пит бросил взгляд на Дрей. — Извините.
— Я и сам сейчас работаю под прикрытием, — пояснил Тим. — Я уже встречался кое с кем, так что совсем в другом обличье появиться там не могу. Мне нужно немного изменить внешность, чтобы те, кто видел мое лицо в газетах и по телевизору, меня не узнали.
— Кстати, классная история. Я рад, что ты наконец-то научился жестко действовать в конфликтных ситуациях. Ну и кто же ты?
— Тридцатилетний серьезный парень. Только что разбогател.
— Ладно, — Пит скользнул взглядом по спортивным штанам, футболке и неновым кроссовкам Тима, — тогда давай приведем тебя в божеский вид.
Тим оставил дома голубые контактные линзы и надел кепку, чтобы прикрыть зализанные назад светлые волосы, но его отец мгновенно выхватил цепким взглядом его бородку. Пит сказал, что поросль на лице изменит линию подбородка, а еще он изменил форму бровей Тима, чтобы его глаза и лоб смотрелись по-новому.
Для встречи отец Тима выбрал шумный итальянский ресторанчик. Рэкли подозревал, что сделано это специально, чтобы удобнее было забирать стол из дома отца, который располагался поблизости.
— Вот что я тебе скажу, Тимми. Эта служба по надзору меня достала.
— Могу себе представить.
— Ты ведь разговаривал с Карлом. Моим офицером по условно-досрочному освобождению. Ну, когда искал меня.
— Да.
— И как у него дела?
— Отлично.
— Он ведь всегда очень хорошо к тебе относился. Я подумал, может, ты замолвишь за меня словечко. У вас ведь есть связи. Пару звонков могли бы значительно сократить время моих мучений с ними.
— Это вряд ли.
— Понятно. — Отец обернул стакан с водой салфеткой, поднял его и сделал пару глотков. — Знаешь, я решил оставить тот стол себе.
— Ага.
— Понимаешь, воспоминания о твоей матери. — Его губы изогнулись в легкой довольной усмешке.
Тим хотел ответить, но сдержался. Через несколько секунд он заговорил вновь:
— Могу я задать тебе один вопрос?
— Конечно, Тимми.
— Ты явно получаешь удовольствие от… всего этого. Как будто мстишь мне за что-то. Что плохого я тебе сделал? Как сын?
Отец Тима положил в рот кусок куриной грудки и задумчиво его прожевал:
— Ты вел себя очень высокомерно. Все время. Ты и ВИП-персона. Вы с ним одного поля ягодки. Это проявилось в вас, как только вы ходить научились. Врожденная заносчивость.
Тим вдруг почувствовал, как на него навалилась давно забытая горечь.
— Я стерпел достаточно такого обращения от ВИП-персоны. Не думал, что со мной еще и сын родной так же будет обращаться.
В горле у Тима пересохло, он едва выговорил следующую фразу:
— Ты был мне не очень хорошим отцом.
Отец внимательно на него посмотрел:
— А ты мне не очень хорошим сыном.
Тим наблюдал, как его отец жует. Когда официант в третий раз проходил мимо их столика, отец поднял палец, требуя счет. Потом аккуратно вытер салфеткой уголки рта.
Принесли счет, отец Тима вынул из кармана очки, которые ему были совершенно не нужны, потому что со зрением у него было все в порядке. Нацепив их на нос, он тщательно изучил счет, похлопал себя по карманам пиджака, брюк. Тим прекрасно знал, что сейчас последует:
— Похоже, забыл бумажник в машине. Ты не заплатишь?
Не дожидаясь ответа Тима, отец встал, коротко кивнул и ушел.
17
В заднем кармане коричневых брюк от Версаче лежала пачка стодолларовых купюр и несколько поддельных документов. Это было частью образа Тима, в котором он собирался предстать на предстоящей «тусовке». Свой пафосный желтый «хаммер» он оставил у обочины. Свое обручальное кольцо и револьвер — в бардачке. Рисковать было нельзя. След от кольца на пальце играл ему только на руку — он был к лицу несчастному Тому Альтману, пытающемуся справиться с постигшим его эмоциональным потрясением в виде развода.
Дальше Тим пошел пешком мимо огромного жилого здания, занимающего чуть ли не весь квартал. Одежду, которая понадобилась для маскировки, выбрал Люмина в одном из дорогущих бутиков на Сансет. И стоила она больше, чем весь так называемый «гардероб» Тима вместе взятый.
