продолжал лить воду на бессовестного пьяницу до тех пор, пока с чайника не свалилась тяжелая, с отбитой эмалью крышка и не ударила Дикобраза в лоб.
Удар такой силы наверняка лишил бы Геру сознания. Но Дикобразу, коль он и так был без сознания, крышка не причинила вреда. Он даже улыбнулся во сне, пошевелил губами и опять затих.
Некоторое время Гера стоял рядом с неподвижным телом и думал, ударить его чайником или не стоит. До приезда Макса Гере очень хотелось выяснить, зачем Дикобраз пробрался в «Лиджет» – чтобы совершить террористический акт или же проявить свойственный ему идиотский юмор.
Благоразумно посчитав, что удар чайником может принизить и без того невысокие умственные способности Дикобраза, и тогда от него уже ничего нельзя будет добиться, Гера поставил чайник на стол и принялся шарить по карманам Дикобраза. Из кожаной безрукавки он извлек окурок сигары, настолько короткий, что он напоминал обугленную бутылочную пробку. В оставшихся карманах рубашки и брюк не было ровным счетом ничего. Никакой зацепки!
Гера сел на койку и, глядя на блаженную физиономию Дикобраза, задумался. Он попытался в деталях вспомнить те два часа, когда Дикобраз изображал террориста на борту «Лиджета». Что он говорил? Какие ставил условия?
Сколько бы Гера ни терзал голову, он никак не мог выцарапать из глубин памяти какой-либо существенный факт. И все же он был убежден, что пожары в отеле и в доме Лисицы нанизаны на единый шампур вместе с Дикобразом и воздушной атакой.
«Мать честная! – вдруг осенило Геру, и он хлопнул себя по лбу. – Как я мог про это забыть! Ведь он связывался с кем-то по радио! Он разговаривал со своим шефом!» Гера напряг память и совершенно отчетливо вспомнил: сто тридцать восемь и пять десятых. Такова была частота, по которой Дикобраз связался с сообщником. Так это, можно сказать, ключ к разгадке! Это шифр, при помощи которого можно будет приоткрыть дверь тайны.
Гера вскочил с койки, на цыпочках приблизился к Дикобразу и как мать свое дитя бережно накрыл рваным одеялом. Пусть еще поспит. А когда проснется, Гера припрет его к стене неопровержимыми уликами и заставит во всем сознаться. Вот только где взять эти улики?
Раздумывая, где бы найти радиостанцию с широким частотным диапазоном, он вышел в коридор, заваленный бутылками и пустыми консервными банками, переступил через спящего на полу матроса, и оказался в тамбуре. Как ни странно, обслуживающий персонал ночлежки в лице немытого портье бодрствовал и даже выводил какие-то каракули в потрепанном журнале. Рядом с ним стоял высокий и худой мужчина арабской внешности, с бритой наголо головой и густыми черными бородой и усами. Он о чем-то говорил с портье, но при появлении Геры замолчал и уставился на него печальными карими глазами.
– Мне нужна радиостанция, – без всякой надежды произнес Гера, убежденный в том, что портье знает лишь местонахождение ближайшей пивной.
Портье поднял голову и посмотрел на Геру строгим взглядом.
– Я спасатель, – сказал Гера первое, что пришло ему на ум. – Эвакуирую людей с Питона. Моя радиостанция вышла из строя. А связаться с моей базой можно только по радио…
– Через дорогу, – немногословно ответил портье. – У нефтяников…
И снова склонился над журналом. Не совсем уверенный в том, что портье правильно понял его вопрос, Гера вышел из ночлежки на пыльную и шумную дорогу, по которой громыхали грузовики и автофургоны. С риском попасть под колеса, он перебежал дорогу и увидел неподалеку серые вагончики, стоящие в беспорядке под запыленными деревьями. «Наверное, это и есть база нефтяников», – подумал Гера и бегом направился к вагончику, из плоской крыши которого торчал штырь телескопической антенны.
Между вагончиками его облаяла свора плешивых тощих собак, но на шум никто не вышел. Видимо, у нефтяников давно начался рабочий день, и они в полном составе убыли на добычу «черного золота». Отгоняя впавших в истерику собак камнями, Гера пробился к вагончику с антенной, открыл щеколду, на которую была закрыта дверь, и вошел внутрь.
Так и есть! В углу на столе стояла громоздкая радиостанция, выкрашенная в темно-зеленый цвет, каким обычно красят танки. Прикрыв за собой дверь, Гера быстро подошел к станции, сел за стол, надел на голову наушники и включил тумблер питания. Датчики со стрелками ожили, засветились, в наушниках зашипело. Гера щелчками установил нужный диапазон, затем поддиапазон и принялся крутить ручку настройки. Когда стрелка легла на число «138,5», он схватил массивный переключатель и надавил тангенту. В наушниках сразу стало тихо.
– "База", ответь "Язве"! Прием! – сказал Гера в микрофон.
Он не верил в удачу, да еще ответ «Базы» последовал столь быстро, что Гера растерялся и чуть не выронил переключатель.
– Я уже рядом! Сиди спокойно! – раздался в наушниках нервный голос, перемежеванный с громким чавканьем. – Чего тебе?
Голос был настолько знакомым, что Гера даже застонал от нетерпеливого желания догадаться, кому он принадлежит. Лицо его стало напряженным, пальцы нервно забарабанили по столу… Кто же это?.. Ну! Ну! Совсем недавно он уже слышал этот голос…
Он снова надавил на тангенту.
– «База», ты вляпался, – произнес Гера и, опережая события, соврал: – Я тебя узнал… Теперь тебе кранты…
В наушниках ненадолго повисла тишина.
– Ты чего мелешь? – осторожно произнес голос, а затем с удвоенной частотой зачавкал. – Это кто?..
– Конь в пальто, – ответил Гера по-русски.
Гера узнал этот голос! И глаза прикрыл от обвала смешанных чувств. Макс! Макс, сукин сын! Восторг от разгаданной тайны тотчас сменился горечью предательства, но она немедленно была смыта удивлением: для чего Макс организовал всю эту хренотень с «террористом», похожим на Вини-Пуха? Зачем этот засранец начал охоту на Геру, который ничего плохого ему не сделал?
Макс долго не отвечал. Гера слушал эфирную тишину, затаив дыхание. Наконец, в наушниках раздался звук, похожий на тот, с каким выплевывают жвачку. Затем Макс откашлялся. Он пытался взять себя в руки и вернуть прежнее самообладание.
– Не ожидал тебя услышать, – произнес Макс.
– Ты ожидал услышать своего тупого напарника, который выдает себя за Абдула Азиза?
Макс нервно рассмеялся.
– Дружище! Это был всего лишь розыгрыш! Я тебе все объясню, когда мы встретимся.
– Что ты сделал с Лисицей, сволочь?
– С Лисицей? – удивленно протянул Макс. – Клянусь мамой, я ее пальцем не тронул. Она жива, здорова и, по-моему, очень довольна жизнью.
– Где она?
– Я отвечу на все твои вопросы, когда мы встретимся! – говорил Макс и при этом он часто и глубоко дышал. – Поверь, я ничего плохого тебе не сделал.
– Но зачем ты заставил своего дебила пробраться в мой самолет?! –
