Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
для сопровождения губернатора по территории волости, что выбираются эти всадники из числа самых лихих ездоков, и что будто бы они очень ценят выпавшую на их долю честь показать мне свое искусство ездить верхом и свои нарядные костюмы. Выходило так, по словам исправника, что отказ от проводов обидел бы провожающих. К этому исправник добавил, что он, желая мне угодить, сократил численность кортежа до двенадцати лиц, иначе выехало бы меня провожать гораздо больше народа.
Перспектива ехать 60 верст в сопровождении постоянно сменяющихся всадников, при невозможности притом отделаться от мысли, что весь этот народ теряет время, мучает лошадей и, пожалуй, проклинает меня в душе, заставила меня принять меры к освобождению моих провожатых от новой и своеобразной натуральной повинности, выпавшей на их долю. Я вышел из коляски и, обратившись к окружавшим меня всадникам, похвалил их лошадей, выразил удивление перед их искусством, но вместе с тем просил не провожать меня дальше, так как мне очень неприятно причинять кому-либо своим проездом лишние хлопоты и утомление. С некоторым трудом, при помощи исправника и Ш – го, мне удалось убедить провожающих вернуться домой, и мы поехали дальше прежним порядком; однако, при проезде через каждое большое село, повторялась та же картина: снова выскакивали верховые, неслись около моего экипажа, и мне опять приходилось убеждать их не мучить попусту лошадей и не терять напрасно времени. Так, в постоянной борьбе с бессарабским этикетом, доехали мы к вечеру до Сорок.
Я не знаю в России уездного города, который мог бы сравниться с Сороками по красоте местоположения. Хорош Ржев на Волге, но ему не достает южного солнца, разнообразия световых оттенков и живописных изломов постепенно возвышающегося речного берега. Дома города Сорок, рассыпавшись в беспорядке по склону горы, спускаются к самому берегу Днестра, и летом тонут в зелени садов и виноградников. Я остановился, по приглашению местного председателя земской управы Алейникова, в его доме, в верхней части города, и провел интересный вечер в кругу его семьи, состоящей из стариков – отца и матери Алейникова, несколько близких знакомых этого почтенного и симпатичного семейства не только не мешали, но, напротив, содействовали спокойному и приятному настроению, которое я испытал в тот вечер, получив возможность отдохнуть от официальных встреч и деловых разговоров.
Попросив местного исправника не являться ко мне на другой день утром ранее 10 часов и назначив прием местных служащих с 11-ти, я задумал доставить себе редкое удовольствие – пройтись пешком без провожатых и посетить пригородный плодово-виноградный питомник еврейского колонизационного общества, или «Еко», как он сокращенно назывался. Я встал с утра в 6 часов, стараясь не шуметь, и обманув бдительность стоявшего у ворот караульного городового, удачно вышел из дома, никем не замеченный. Дорогу в «Еко» я узнал еще накануне, и потому без всяких затруднений дошел, в полчаса времени, до интересовавшего меня питомника.
«Еко» заслуживает упоминания как образец хозяйства, в котором все работы производятся исключительно учениками евреями, без наемных работников. Во главе этого учреждения стоял ученый агроном Этингер, также еврей, под руководством которого велось дело распространения знаний и навыков по плодоводству как среди учеников, так и среди всех интересующихся фруктово-виноградной культурой, благодаря чему население уезда имело в еврейском питомнике как бы даровой опытный сад. Хотя все расходы по содержанию питомника оплачивались парижским центральным комитетом еврейского колонизационного общества, но как советы и указания, так и посадочный материал давались администрацией «Еко» всем без исключения садовладельцам, желавшим поднять культуру своих садов. Любой садовод, как крупный, так и мелкий, без различия национальности и общественного положения, мог обратиться к Этингеру, изложить ему свои желания и потребности и получить не только указания и материал, но даже непосредственное содействие, так как руководители питомника охотно выезжали, по первой просьбе, для осмотра вновь закладываемых садов, а затем по временам навещали их с целью проверить правильность ухода за новыми плантациями. Благотворное влияние этого питомника на развитие и улучшение местного садоводства, в особенности мелкого, подтверждали мне многие местные деятели, и я с любопытством подошел к воротам сада, который не трудно было узнать среди тянувшихся вдоль большой дороги других насаждений.
Сельскохозяйственная практика всегда относится к сельскохозяйственной теории с некоторым недоверием. Я с удовольствием, бывало, читал, что какая-то корова, schwarze Jette, дала, где-то в Швейцарии, своему хозяину 400 ведер молока в год и что французский агроном добился урожая пшеницы в 400 пудов с десятины, но никогда не рассчитывал увидеть таких результатов в своем имении. Слыхал я много о подчинении природы труду и искусству земледельца, об иностранных огородах и садах, но в моем хозяйстве всегда как-то так выходило, что не я управлял природой, а она мной, и потому скептицизм не только русского крестьянина, но и русского помещика по отношению к научной агрономии всегда казался мне извинительным и понятным. Казенные учреждения, министерские школы и опытные станции, которые мне приходилось видеть, не вселяли ни в ком из их соседей веры в грядущее торжество новых слов сельскохозяйственной науки. Но то, что я увидел в «Еко», заставило меня поверить в возможность применения научных данных к воспитанию растений, и я впервые отдал себе ясный отчет в том, что сельскохозяйственные книжки не только приятное для живого воображения чтение, но и реальная сила.
На тридцати десятинах разрыхленной черной земли питомника не было видно ни одной сорной травки. На грядах и куртинах, разделенных друг от друга узенькими дорожками, стояли, правильными рядами, прямые, как стрелы, крепкие, стройные деревца яблонь и груш, разного возраста и разных сортов; ни одного кривого, ни одного больного, ни одного задержанного в росте дерева я там не увидел; все росло по приказу и по рисунку. Виноградная лоза, предназначавшаяся для плодоношения, не смела расти вверх и прижималась к земле в виде тонкой ветви с небольшими листьями; но, по другой стороне дорожки, её сверстница, однолетняя лоза, предназначенная для черенков, была подвязана к столбам, немного меньше телеграфных, и, к концу лета, обвивала их совершенно, густо покрывая столбы своими широкими листьями. Плоды на взрослых деревьях были без пятен, гладкие, одинаковые по всему дереву и легко могли быть определены по сортам, помимо надписей на дощечках, благодаря совершенно точному сходству с рисунками, помещенными в плодовом атласе.
Образцовая сушильня для плодов и овощей, а также фабрика консервов, которые я застал в полном ходу, дали возможность видеть заготовление произведений питомника в прок и на месте убедиться в чистоте выработки и высоком качестве получаемых продуктов.
Очень интересное зрелище представляли собой
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
