передал жене, что у Дрягича будто бы отключилась одна половина тела, так как он с трудом передвигался, опираясь лишь на правую ногу. Левая же его нога не работала совсем. Также он сообщил, что вся левая часть лица сильно сползла к шее. Левая рука так же не шевелилась. Изо рта обильно текла кровь. Подойдя к работникам он не попросил помощи, а просто накинулся на одного из бригады, предположительно на Виктора Попова. Со слов жены Капаева дальше она только слышала неразборчивые крики, из которых стало ясно, что Попов тоже был заражён спорами. Видимо телефон выпал из рук Капаева на землю. Из всего сказанного ею и на основе осмотра места происшествия можно сделать предварительный вывод, что после того, как Дрягич заразил спорами Виктора Попова, заражение перешло на всех остальных вальщиков, включая Игоря Шимаева, Михаила Вельмана, Романа Лисицына, Василия Федотова, Леонида Власова и Андрея Романовского, а также выше указанных Алексея Капаева и Виктора Попова. Недалеко от разорвавшегося от взрыва баллона с пропаном вагончика найдены пустые канистры, предположительно из-под топлива для генератора. Пока не ясна вся картина происшедшего, но точно известно одно – ни одного тела из бригады Вениамина Дрягича не обнаружено. На месте происшествия найдено и уничтожено семь единиц опасного гриба-паразита.
– Знаешь, что я думаю по этому поводу? – сказал рыжеволосый человек, сидящий на диване. – Они просто хотели выкурить оттуда этого Романа, облили вагончик бензином для генератора и подожгли, но потом взорвался баллон с пропаном, тем самым убив Романа и, судя по всему, находящегося рядом Виктора.
– Считаешь, Виктор тоже был в вагончике?
– Ну коли он сказал, что тот пока дышит, значит недавно проверил. А остальные, как бы это абсурдно не звучало, превратились в гриб. «Рубрум фунгус» тем и известен, что превращает любой организм в себе подобный. То есть любой гриб, который кем-либо найден это, или животное, или… человек. Почитай статью профессора микологии Родиона Колмогорова.
– Фунгум рубрус? – переспросил Верстаков.
– Красный грибок – Рубрум фунгус, – ответил собеседник.
– А, латынь, – догадался Верстаков.
– Да. Так ты сообщил его брату всё, что узнал?
– Я не могу до него дозвониться уже какой день. Четвёртый, если быть точным.
– Хм. Странно это… Слушай, а когда мы начинаем?
– Как только настрою микрофон, – ответил Вадим, не отрывая голову от экрана ноутбука. – Хотя можно сказать, что уже всё. Начинаем сейчас.
Вадим подошёл к камере, стоящей на небольшой треноге, включил запись, обогнул лампу с отражателем, сел на стул напротив дивана и приготовил небольшой, заранее подготовленный блокнот с расписанными вопросами.
– Привет, – отчётливо сказал Вадим, пристально смотря на человека напротив.
– А куда мне смотреть? – спросил тот, немного смутившись.
– Ну, если ты будешь смотреть в камеру, то создастся впечатление, что это больше допрос, чем интервью.
– Я всё понял, – улыбнулся парень, глядя на Вадима. – Приветствую тебя. Рад, что позвал.
– Не хотел бы ты, для начала, представиться нашим зрителям?
– Павел Валентинович Исаков, – уверенно кивнул человек на диване, изредка кидая взгляд в объектив камеры.
– Хорошо, – деловито сказал Вадим. – Расскажи, Павел, чем ты сейчас занимаешься, после того, как покинул институт? И чем ты занимался непосредственно в самом институте?
– Ну конкретно сейчас я плотно занимаюсь своим сайтом «UrbanTraveler.ru», это тот, на котором ты постоянный гость, – улыбаясь сказал Павел, показывая на Вадима пальцем. – Также я пишу свою книгу про наш городок и его особенности. Раньше я проводил экскурсии по разным местам, но после одного случая завязал с этим делом. Когда работал в институте я, в основном, выполнял разные заказы, указания. Разнорабочий, в общем. Мальчик на побегушках. Сделай то, сделай это. Я поначалу даже не знал, что это работа на институт, платили мне очень прилично и имён не называли, а представлялись просто – «фирма». В принципе я не жалуюсь. Хотя иногда мне приходилось заниматься сущей ерундой, мониторить сайты, писать некоторым людям или просматривать тонны видео ради поиска неизвестно чего. После того инцидента я очень много времени провёл в больнице, восстанавливался очень долго и от моих услуг в итоге отказались.
– Расскажи, пожалуйста про свой сайт. Как давно ты его создал, где берёшь материал, один ли ты над ним работаешь в данный момент?
– Сайт. Я над ним работаю уже лет девять, скоро десять. Я с детства любил разные закоулки и мрачные постройки. Если постройка уже пустая, но когда-то была жилой, для меня это двойная радость. А если это пустое огромное предприятие, то экстаз. В детстве у меня был альбом с фотографиями подобного характера, но потом появился компьютер и их количество стало неприлично расти. Выучившись на программиста и пройдя курсы разработчика веб-сайтов, я сначала придумал концепцию моего будущего творения, и только потом приступил к работе. Фотографировал всё сам, в основном, только иногда мне присылали хорошие сеты, которые было не стыдно разместить на странице. На данный момент ничего не поменялось…
– А что за инцидент, не расскажешь?
– Да. Один раз я, как обычно, проводил экскурсию по Полвинской психушке, ко мне в этот день решили присоединиться сразу трое человек…
– Прости, что? – не сдержался Вадим.
– Трое человек, – повторил Павел.
– В Полвине разве есть психушка?
– Ну, не в самом Полвине, а скорее недалеко от него. Между ним и селом Тихое.
– Старолесская психиатрическая больница? – мрачно произнёс Вадим.
В комнате повисла неуютная тишина.
– Старолесск. Не знал, что кто-то ещё помнит это слово. Это название. Все привыкли к тому, что это Полвин. То есть ты знаешь такое слово?
– Конечно знаю! – удивился Вадим. – Мне про эту больницу рассказывал знакомый. Он её только так и называл. Я уверен, что никто уже и не помнит, какое имя она носила раньше. На самом деле. Я вспоминаю репортаж из Полвина, корреспондент опрашивал на улице прохожих про старое название города. Один ответил Старосоветск, другой Стародворск, остальные – Полвин.
– Нет. Никто сейчас не называет Полвин Старолесском, но не потому, что не хочет, а потому, что не может. Физически. Это ведь запрещено. Ты не знаешь, что было в девяносто третьем году?
– Нет, – кратко ответил Вадим.
– Всех же насильно заставляли называть город Полвином, во всех городах Нерской области всех «своих» подкупали, чтоб город называли именно так. По телевизору пускали гипнотизирующие программы, а на картах, в архивах и газетах всё экстренно переименовывали. Везде, где указывался город Старолесск, всё изымали, стирали и уничтожали. В обязательном порядке менялись паспорта, свидетельства о рождении, смерти, заключении брака. Жителям буквально угрожали расправой, если они вдруг произнесут это слово. Эта акция длилась несколько лет,
