пару раз попадала в такие переделки, что фактически приходилось её формировать заново. Одно только участие в Крымской катастрофе и оборонительной фазе сражения за Сталинград чего стоит!
Тем не менее побывать в родной дивизии Саше очень хотелось. Очевидно, помнил об этом и Лев Лукич. А может, просто все так совпало. В любом случае в начале марта 1944 года в штаб Забайкальского фронта пришло неожиданное распоряжение о немедленной отправке в Москву временно прикомандированного к Особому отделу рядового Александра Ли. Там, естественно, сразу взяли под козырек.
Путь в столицу на поезде занял больше недели. Поскольку свое первое путешествие на восток Саша проделал на самолете, то сейчас он с неослабным интересом смотрел в окно вагона. Бескрайние просторы Сибири просто завораживали. На транзитных станциях проводники, очевидно, в целях секретности, никого из поезда старались не выпускать. Особенно это относилось к иностранным журналистам и представителям японской дипломатической миссии. Саша поначалу каждый раз невольно напрягался, когда сталкивался в коридоре или вагоне-ресторане со своими былыми врагами. Сам он, хоть и ехал в форме рядового, однако имел в кармане заветную красную книжечку, позволявшую открывать пусть и не каждые, но очень многие двери. Этим Саша, впрочем, старался особенно не злоупотреблять, что и позволило добраться до места назначения без каких-либо приключений.
Лев Лукич встретил своего личного агента очень радушно:
– Здравствуйте, молодой человек! Присаживайтесь! О целях вашего вызова в Белокаменную вы, наверное, и не догадываетесь?
– Никак нет, товарищ генерал-майор!
– Ай-яй-яй! – погрозил пальцем старый чекист. – Ну как же так! Сам меня уже затетёкал своей 302-й дивизией! Ты хоть знаешь, что она давно не горнострелковая?
– Так точно!
– И что 834-го полка там тоже нет?
– Так я же в 827-м служил!
– Во как. Следишь, оказывается, за жизнью бывшего подразделения. Это хорошо, поскольку появилась возможность послать тебя в твою ненаглядную 302-ю стрелковую дивизию. Она сейчас в боях за Тарнополь увязла. Не одна, конечно. А в Ставке торопят. Требуют поскорее разделаться с окруженным гарнизоном противника. Устроили там второй Сталинград, понимаешь! Вот мы и направим тебя туда, в качестве проверяющего по нашей линии. Рад небось?
– Конечно! Вот только, боюсь, веса моего не хватит, – похлопав себя по пустым погонам, смиренно добавил Саша.
– Не переживай! У нас всё продумано. В 60-ю армию ты не просто так поедешь, а как сопровождающий Ильина.
– Старшего лейтенанта, что ли?
– Давно уже капитана! Один ты у нас всё в рядовых ходишь. Нехорошо, получается! Может, и тебя в училище направить, а?
– Не хочу я, Лев Лукич! Мне солдатом проще!
– Ладно. Об училище после войны будем думать. Иди отдыхай. Завтра получишь аттестат, предписание – и вперед! Ни пуха ни пера!
– К черту!
Чем ближе к линии фронта, тем более отчетливыми становились проносившиеся за окном поезда приметы недавних боев. Разрушенные города и поселки, огромные кладбища свезенной с окрестных полей сожженной боевой техники, длинные вереницы угрюмых пленных. Ну и непрерывный поток наших подкреплений, двигавшихся по раскисшим дорогам на запад.
На поезде они доехали только до Каменец-Подольского, где находился штаб 1-го Украинского фронта. Дальше пришлось добираться на попутном «виллисе». Тарнополь – крупный центр Западной Украины – при ближайшем рассмотрении оказался разрушенным напрочь. Дома, конечно, ещё стояли, однако, от беспрерывных обстрелов они напоминали уже не жилые помещения, а какие-то каркасы зданий, зияющие выбитыми окнами и проломами в стенах. Тем не менее окруженный немецкий гарнизон капитулировать пока не собирался. Надежды врага подпитывали постоянные обещания о скором освобождении извне. Определенные предпосылки к этому, надо сказать, были. Наши войска в первый раз ворвались в Тарнополь ещё 9 марта, но в скором времени оказались выбиты оттуда. Завязались тяжелейшие бои, когда ни одна из сторон не хотела уступать друг другу. Повторно части 60-й армии окружили город 26 марта и начали медленно и мучительно продвигаться вперед. К 7 апреля нашим войскам удалось занять две трети Тарнополя. Однако в центре по-прежнему продолжали держаться немцы. Положение осложнялось ещё и тем, что, как и во многих городах старой постройки, улочки здесь были узкими и кривыми, что существенно снижало возможности применения самоходной артиллерии, а дома отличались толстыми стенами и глубокими подвалами. Плюс ко всему приходилось отражать ещё и атаки крупных группировок противника, пытавшихся прорваться к осажденному городу.
Командир 302-й стрелковой дивизии полковник Николай Пантелеймонович Кучеренко воспринял появление очередных «толкачей» из Москвы внешне спокойно. Только ещё больше потемнел лицом. Да и хвалиться ему было особо нечем. Так, к примеру, за сегодняшний день его дивизии удалось взять лишь полтора дома.
– Почему полтора? – недоуменно переспросил Ильин.
– Вот так получилось. Командир атакующего батальона ворвался на первый этаж, закрепился и доложил, что дом взят. Полностью. А потом оказалось, что выше – немцы. И на втором, и на третьем этажах. И сидят там прочно. Вот и стараемся с тех пор их оттуда выбить.
– Успешно?
– Пока нет. Но комбат уже доложил, что как раз сейчас готовит очередную атаку.
– А можно туда пойти? – неожиданно вырвалось у Саши.
– Поучаствовать, что ли, хочешь? – с интересом посмотрел на него Ильин.
– Ну, не проконтролировать же!
– Валяй. А то на нас тут и так смотрят, только как на залетных гастролеров. А я в 3-ю гвардейскую механизированную бригаду пойду. Надеюсь, товарищ полковник, вы обеспечите нашего сотрудника всем необходимым?
– Разумеется! – не без иронии отозвался комдив. – Сделаем все от нас зависящее! Кто готов проводить товарища из Москвы в расположение батальона?
– Разрешите мне, товарищ полковник, – сделал шаг вперед адъютант Кучеренко – юноша лет двадцати с погонами лейтенанта.
– Да? – скривив рот в странной гримасе, протянул командир дивизии. – А не слишком ли много вы на себя берете, молодой человек?
– Никак нет, товарищ полковник! Только туда и обратно.
– Что ж, ступайте…
Для Саши, недоуменно наблюдавшего за развернувшейся перед ним сценой, глубинная суть её так и осталась загадкой. Но ненадолго.
До пресловутого дома, за обладание которым шли ожесточенные бои, оказалось идти всего каких-то пару кварталов. По занятым немцами этажам со звонким стуком вели методичный обстрел две или три наших самоходки, занявшие позиции на улице.
– Осторожнее! – когда
