Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Строго говоря, где-то поджидает в засаде мясную добычу вовсе не змея с волосами. На самом деле, мускусом слабо пахнет от безногого млекопитающего. В языках, которые нами, аборигенами, позабыты, наверное, существовало персональное название для этого зверя. Теперь же зверюга переименована в «змею», по аналогии с ползучими гадами, обитающими на родной планете захватчиков. Теперь их языки стали нашими. Меня, кстати, радует, что я думаю и общаюсь на родном Сестре языке.
Останавливаюсь. Ибо самое разумное – дождаться восхода лун. Хотя бы первой из двух. Волосатые змеи вырастают в длину до восьми метров, жиреют до тонны. Они всеядны и малоподвижны. Сейчас главное, не оказаться вплотную к алчущей разнообразить свой рацион зверюге. При свете солнца и в сиянии лун не заметить волосатый желудок трудно, уйти от него легче легкого, а сейчас, в призрачном сумраке, можно и угодить под медлительный, но мощный удар волосатым хвостом.
Мускусом пахнут не только мегазмеи, но и вкусные земляные грибы. Однако, меня, царя здешней природы, фиг обманешь соблазнительной идентичностью. Грибы пахнут менее резко, и повадки змей в сумраке мне известны. Представляю, как жирная колбаса втиснулась в подходящую ложбинку и лежит в ней, точно в окопе. Сумрак слил воедино травы и волосатость, спутал, не отличишь, час сумрака – час змеи. – Глотая слюни, она поджидает добычу, а я жду восхода ночных светил. Хотя бы первого.
Стою одеревеневши, наблюдаю за игрой серых пятен, нюхаю ветер, вслушиваюсь в ассорти звуков и слышу... как будто дождик: шур-шур-шур зашуршало в траве. Автоматически расшифровываю аудиоинформацию: стадо молодых диких свинок соблазнилось запахом аппетитных грибов. Их дружное шур-шур затихает поодаль и сразу: шлеп, визг, лязг, и снова быстрое шур-шур-шур-шур врассыпную. Один глупыш из сообщества молодняка достался на ужин змее. Эволюция преподнесла кровавый урок остальным малышам – остерегайся обманщика сумрака, ежели хочешь выжить.
Хищная мина, можно сказать, сработала, но я остерегаюсь двигаться до восхода первой луны. Стою и прислушиваюсь к чавканью где-то справа, покамест отраженный свет ночного светила борется с пеленой туч. Свет победил, и я пошел дальше.
Первая луна припорошила листья серебром. Вскоре вторая луна добавила в пейзаж золота. К моменту восхода второй луны я уже не шел, а полз.
К гребню из камней, как и планировал, я подполз с фланга относительно точки, где меня морочил пси-примочками робот пришельцев. Серебряно-золотое сияние позволяло ясно увидеть выжженную гарпуном космонавта проплешину в травах и маленькую плешку, оставшуюся после трудов робота. Плешка и проплешина помогли мне сориентироваться, точнее определить то место на гребне-возвышенности, откуда стрелял, где возник космонавт.
Я выполз из влажных трав и распластался на холодной бугристости камней. Ползать по валунам – особенное искусство. Инструкторы советовали наблюдать, как это делают сумчатые бесхвостые ящеры. Подражая бесхвостым, я, плоский и шустрый, вскарабкался на гребень.
Ничего похожего на аэрокатер оккупантов за гребнем не обнаружилось. Все те же камни. Маленькие, побольше и один очень большой, обтекаемо правильной формы, этакая каменная причуда, каприз затейницы природы. А катера не видать. Знать, улетел. Обидно. Знать, не судьба скороспелому плану попробовать осуществиться. Знать, Сестра против того, чтобы я погиб, осуществляя дерзкую задумку.
Лишить космонавта скафандра, добиться физического контакта с ним, того же порядка, что случился у меня с пси-роботом, оставить пришельца живым и дееспособным, чтобы он смог вернуться в свою Вселенную, все это – ПОЧТИ невозможно. А выжить при этом самому – просто невозможно.
Я вздохнул и только собрался встать на ноги, как нечто заслонило серебряную луну. Я припал к камням, приподнял голову – увидел высоко в ночном небе парящую хищницу сову. Наши совы отличаются от птиц прототипов из Вселенной оккупантов размахом крыльев, длиной когтей и объемом желудков. Наши совы лакомятся волосатыми мегазмеями, которых нечаянно занесло на открытое пространство. Но и такой мелочовкой, как я, сова не побрезгует, ежели меня засечет. Хвала Сестре, я весь в сером, с как бы маскировочным в данном случае бугром рюкзака на спине, я плохо различим на коленях, и я умею ползать, как сумчатые ящеры.
Я пополз к лесу, к проплешинам, думая о том, дескать, надо б постараться и отыскать брошенную пищалку, но бродить лишние минуты вокруг этого плохого места только ради поисков, нет, не стоит. Надо спешить, наверстывать километры. В Москву, в Москву!
6. Подпольщики
Август в Москве выдался на славу. Во славу Сестры, как говорили верующие. Давненько не случалось такого августа – ни холодного и ни жаркого, ни дождливого и ни засушливого, такого, прям-таки, образцового августа молодые люди не помнили вообще, а москвичи-старожилы припоминали с трудом. Ах, просто прелесть, что за август!
Цветочек стояла подле окна, кожу ее красивого лица оглаживали лучи ласкового солнца. Она стояла, обхватив узкие плечи чуткими руками, и вслушивалась в шумы города. Слушать жизнь мегаполиса Цветочку мешал голос Старика за спиной:
– Пройдет еще лет сто, и наши потомки будут полностью отождествлять себя с пришельцами. Система ценностей оккупантов, их образ жизни лет через сто окончательно станут нашими. Свои языки мы уже позабыли. Оказалось достаточным раздать всем и каждому телевизоры, круглосуточно транслировать по тысяче каналов программы и фильмы на любой вкус и постепенно сокращать субтитры до тех пор, пока дубляж не потерял всякий смысл. Наши деды усвоили чужую устную речь, нашим отцам вдолбили чужие алфавиты – и все, дело сделано. И мне, и вам приходится общаться на чужих языках. Согласны ли мы, чтобы наши внуки пренебрегли своими корнями и считали себя землянами? Вот в чем вопрос.
С той оконной стороны, совсем близко к стеклу захлопали крылья. «Голубь прилетел», – подумала Цветочек. Голубь был ей сейчас гораздо более интересен, чем агитационные речи Старика. Голубь опустился на слив, и Цветочек услышала, как цокают коготки птицы по алюминию. Словно кастаньеты в руках у бездарного музыканта.
– Я откликаюсь на кличку «Старик», поелику мой средний, по стандартам пришельцев, возраст до их вторжения считался у нас преклонным. Наши пращуры не стремились жить долго, зачем? Способности человека проявляются и плодоносят только в юности, с годами талант тускнеет. Вспомните их Моцарта!.. Как горько, друзья, что приходится брать примеры из чужой истории! Свою-то мы еле помним, а лет через сто совсем позабудем. Наши правнуки будут считать себя колонистами оттуда! У них в Америке негры были рабами, потом назывались «афроамериканцами», сейчас зовутся просто «американцами», так же и наши внуки без всяких экивоков, сами, назовут своих детей «землянами» и будут этим гордиться! Для этого оккупанты выстроили у нас копии своих городов. И этот дом, и Москва за его стенами – точные копии части и целого с планеты захватчиков. Какое коварство! Мы смотрим по ти-ви чужой старый фильм «Москва слезам не верит» и подсознательно воспринимаем его как свой, поелику в кино мы узнаем приметы Москвы за стенами этого дома, и этот дом, улицу, знакомое окружение, в котором мы с вами, друзья, родились, выросли и живем! Хочешь не хочешь, а обманываешься и невольно веришь, что это кино про твоих предков. Часто ли в вихре будней мы вспоминаем, кто и когда воспроизвел на нашей планете их Москву? Заметьте – не Москву-два, или Нью-Москву, а просто Москву, с тем же названием. Задумываемся ли мы, зачем пришельцы скопировали свою Москву столь дотошно?
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
