провела по телу Виолента, смыв кровь и пот. В воздухе запахло травами.
— Слишком много чести для такой погани, зря только дрова собирали, — проворчала девчонка, вычищая наконечником стрелы грязь из-под ногтей. — А этот что? Очухался? Может, и его заодно… — она резво натянула тетиву.
Целительница по имени Тея усмехнулась и провела кончиком языка по разбитым губам:
— Он наш шанс вернуться домой, не обижай его, а то боль от следующих регул будешь лечить сама.
Лучница недовольно фыркнула и вернулась к своему маникюру:
— Подумаешь! Не всем же быть целительницами, некоторым Фортуна, или как ее называл тот колдун, спряла судьбу воительниц. Лучше бы ты с ним не возилась, давно бы добрались до порта….
— И что дальше? Думаешь, не найдется других мерзавцев, желающих воспользоваться твоим худощавым телом? А потом они вручат нам деньги и на первом же корабле отправят за Мертвое море, — с сарказмом озвучила Тея, швырнув тряпку в миску. Окровавленная вода выплеснулась на дощатый пол. — Лучше принеси еще одну рубаху или простыню, только чистые, хватит с меня крови. От этой бы отмыться.
Лучница скривилась и ушла.
Оставшись с рыцарем наедине, целительница смерила его строгим взглядом:
— Мы и до вашего чародея сжигали людей на костре, а как он пришел, это сразу стало непреложным законом. Ты мог бы сейчас лежать с ними, — она ткнула в окно, за которым полыхали сваленные в кучу тела.
Ее сестры по племени, двадцатилетние Мая и Лаяна извивались в диком танце вокруг костра. Их рыжие волосы колыхались на ветру, напоминая живой огонь. Они стали первым «живым» грузом из Форта. Торговец не разбирался в способностях кочевниц, считая почти каждую девушку целительницей.
Благодаря изворотливости и природной смекалке, кочевницы сумели выжить в окружении головорезов. Мая забеременела спустя две недели сношений с Инсидиосом, но Лаяна спасла ее, использовав дар. В тот проклятый день Мая благодарила силы природы, которым поклонялось их племя: земле, небу, солнцу, ветру, дождю и даже той деве, которую пришедший к ним чародей назвал Фортуной.
До прихода чужеземцев на их земли кочевники не ведали ни о королевстве Фейт, ни об их поклонении Фортуне. Они верили в силу земли, из которой произрастала пища, воды с многообразием рыбы, огня, согревающего каждый шатер теплом и дающего их племени оружие, а также животных, чью плоть они с благоговением предавали смерти. Их окружали иные силы, как оказалось, подчиняющиеся единому жизненному круговороту Фортуны — Богини и Госпожи, властвующей над всем живым и мертвым.
Чародей из Форта не лишал их веры, не навязывал неизвестную Госпожу, а желал мира и процветания. Того же жаждали все, кто устал от вечной борьбы, устал терять, предавать огню и страдать.
Позже в дом привезли Нису и Кою, последней посчастливилось выйти замуж в четырнадцать лет, и в Фейт ее доставили не девственницей. Торговец лично «наслаждался» пугливой девочкой и подумывал оставить себе. По вечерам он любил поколачивать Кою, если та плохо массировала ему ноги или недостаточно быстро исцеляла мозоли от сапог.
Ниса же не обладала даром, таким, как она, в племени была уготована судьба воительниц. Они рождались с умением хладнокровно убивать и сражались наравне с мужчинами. Нисе не повезло оказаться рядом с больным воином, тогда-то торговец ее и оглушил, а затем вывез из Форта на корабле.
Девушкам пришлось потратить несколько часов, чтобы вытащить ненавистных убийц на улицу. Со сторожем в подвале Ниса покончила лично, всадив стрелы в его обморочное тело.
За окном стояла глубокая ночь, и Виолент не мог понять, сколько осталось до рассвета.
— Долго я был без сознания?
— Около трех часов, ты быстро пришел в себя, но я успела тебя заштопать, — Тея поднялась и оправила окровавленную юбку. — Поможешь нам вернуться домой?
Виолент спокойно встретил ее взгляд. Полыхающий в камине огонь заплясал в черных зрачках целительницы, напоминая двух змеек.
— Как только смогу одеться, а вы приведете себя в порядок. Если в порт заявится воин с четырьмя замученными девушками в окровавленных нарядах, угадай, кому не поздоровится?
Тея понимающе кивнула:
— Мужские тряпки на стуле, твои пришлось разрезать.
Вместо Нисы бинты принесла Коя.
— Сделай перевязку, и пойдем умываться, нужно еще натаскать воды из колодца, — Тея исчезла за приоткрытой дверцей, но ее заменила Ниса, подпирая дверной косяк с луком наготове.
— Не будь ты чужаком, я бы назвала тебя привлекательным, хотя белобрысые с такими синими глазищами не в моем вкусе. Уж слишком красив….
Виолент промолчал. Он закрыл глаза, предоставив Кое спокойно делать свое дело и даже не пошевелился, когда та слишком сильно затянула бинты.
— Благодарю, — он встретил испуганный взгляд целительницы, а когда стал медленно подниматься, Коя быстро ушла.
Ниса и не подумала сдвинуться с места, наблюдая с ухмылкой за обнаженным рыцарем и задержав взгляд на его исполосованной шрамами спине.
— Ты что, подрался с котенком или поимел парочку женщин без их согласия? Вот у моих братьев настоящие боевые раны, — пренебрежительно отметила она.
Виолент затянул шнурки на снятых с кого-то кожаных штанах и осторожно надел черную, пропахшую костром рубашку.
— Я бы предпочел, чтобы мои раны были на теле, а не в душе, — он обернулся к ней, сверкнув льдом ярких синих глаз.
Ниса нервно сглотнула. На миг ей показалось, что рыцарь раздался в плечах, и позади него появился черный дух смерти, который приходит к каждому кочевнику в конце его жизни. Видение растворилось в скользящих по полу тенях, и лучница резко вышла из комнаты.
Проверив, хорошо ли сгибается нога, и может ли он поднять что-то тяжелее стула, Виолент успокоился. Его меч валялся среди другого оружия в углу.
По опыту ранений в Форте он помнил, что даже после исцеления стоит еще некоторое время не делать резких движений, не тревожить раны. Магия имела свои ограничения, но процесс уже был запущен. Виолент чувствовал, как в голове проясняется, его больше не одолевает жар, а слабость в теле лучше, чем если бы он очнулся под утро или вовсе на следующий день. Каждый человек в Форте поправлялся по-разному. Даже целители не всегда властны над борьбой человеческого духа с болезнью и тяжелыми ранениями.
Виоленту вспомнились слова мага: «Ты несешь в себе прошлые раны, но с опытом приобретешь определенную мудрость. Возможно, тебе предстоит отразить еще один удар, но он будет последним». Вряд ли старик имел в виду стычку с Инсидиосом.
В голову рыцаря неожиданно закрались крамольные мысли: «Нужно ли мстить за прошлое, чужие ошибки? Насколько сильно я желаю получить Амальтею и вернуть дом, который давно стал мне чужим? Готов ли утратить достигнутое?».
Рыцарь прижал ледяную сталь меча ко лбу,
