понимал я.
— Что-нибудь! — с некоторым азартом ответила теперь Настя.
— Мало ли что! — добавил Костя, тщательно оглядывающий камни пустого кострища. — Местность для нас новая, весьма проходимая, вдруг чё?
Из-за грани доносится повторяющийся перестук и мастерское чрезвычайно спокойное и увещевательное: «Здесь “чё” не валятся, не лежит и даже не закопано белками на зиму».
— А-а-а! — понимая, протянул я. — Ну, с поисками вам, Даши-путешественницы, я помогать не буду. Лучше напомните мне: в котором тюке подробные карты?
Из-за грани вновь доносится негромкий перестук.
Простой вопрос мой породил немую сцену: друзья застыли, задумались, медленно выпрямились и уставились сначала друг на друга, а после трёх долгих секунд — на меня.
Несколько напряжённо сморгнув, я поднял правую бровь и спросил ещё раз:
— И-и-и? Кто отвечает, господа знатоки?
— Отвечает Таор, — тут же нашёлся Костя, а я буквально поперхнулся вздохом.
— Это ты ловко придумал, — совладав с крайней степенью удивления, почти перешедшего к своему нецензурному наименованию, смог сказать я. — Даже сразу и не поймёшь всего юмора… — помолчав, я продолжил: — Так понимаю, что подробные карты отменяются: из нас никто этим специально не озаботился, а от снабженцев много ждать не стоит — поход наш не то чтоб очень гласный, и заявка была самая общая. Что ж, за неимением…
— Ну ой! — синхронно развели руками Их Высочества и хором хихикнули.
— Охо-хо-хох… — показательно протяжно вздыхаю, сетуя: — Вам вот весело!
После молча достаю перекус себе и усаживаюсь на лавку-корень, оказавшуюся неожиданно чуть пружинящей — будто и не на дерево сел! Размеренно насыщаясь несомненно изумительным сухим пайком, чьи превосходный вкус и идеальный баланс мяса, ягод, жира и специй могли конкурировать лишь с его безупречной текстурой и выдающейся калорийностью, я вспоминал карту, обратившись к глубинам памяти Таора.
Из-за грани: «Стук-тук-тук… десять!»
«Н-да-а-а… — анализировал я вспоминаемые образы карт. — Что-то не густо. Нет, общие сведения имеются: до следующего перекрёстка будем скакать ещё три полных дня, а ещё через три должны добраться до моста через Реку Восхода, пока не очень широкую в тех местах. Перейдя мост, мы окажемся примерно в одном дне пути от имения сиятельной Алуринель, будь она здорова. Вроде всё просто».
Совершенно внезапно и достаточно неожиданно так всё и вышло — просто и незамысловато: после обеда мы собрались и порысили на наших кошках, к вечеру абсолютно спокойно добравшись до следующей стоянки, почти копировавшей уже виденную, лишь родник звенел слева. Ужин и отчёты, дежурства и утро так же промелькнули стандартными рутинами. Как и весь следующий день, и ночь после него. Да и последующий, двадцать шестой мой день в этом мире, не баловал разнообразными событиями, но подарил множество часов приятнейшей скачки сквозь уже много более реалистичный лес.
Глава шестнадцатая
Мост, некроз, пауки и внуки
В этой главе Светлый Лес являет Милость.
В день двадцать седьмой от моего вселения, и просто седьмой нашей скачки по Светлому лесу, чуть раньше полудня мы подъехали к новому перекрёстку. Покинув «сень ветвей Древа Сбора», наша команда въехала во владения Древа Взращивания, и пейзажи вновь изменились: подлесок густел и скрывал перспективу, древесные великаны стали и выше, и крупнее, и разнороднее — парочку встреченных чуть позже никто из нас так и не опознал: кора многоохватного исполина была весьма стандартной, а первые ветви начинались так высоко, что подробно листьев не могли рассмотреть даже наши зоркие очи. Кроме того, привычные привальные места теперь обзавелись ещё и неким подобием крыш, всё больше походя на комфортабельные гроты, заботливо выращенные под корнями лесных колоссов.
Неизменными же оставались дорога, прямая, как струна, и спокойствие, что, казалось, возглавило наш малочисленный отряд ещё на три дня. Причём спокойствие это было совершенно нормальным, лишённым надоедливости или монотонности: находилось место и шуткам, и совершенно детским шалостям, замечалось всё возрастающее тихое изобилие растительной жизни, а ночные дежурства всё чаще будили во мне, да и в друзьях — я уверен — лирический настрой, сменяемый по утрам приятной деловитостью и бодрой осознанностью.
С теми самыми бодростью и умиротворением за два часа до полудня десятого дня в Лесу светлых наше трио подъехало к Реке Восхода, широким и бурным потоком несущей свои искристые воды с северо-востока на юго-запад. Путь ожидаемо привёл нас к мосту уже вполне привычной конструкции, лишь только увеличенной в размерах: две ивы-великанши высились справа и слева от дороги, сплетаясь сначала корнями, а выше и ветвями, образуя и настил, и перила. Вот только мост возвышался лишь на этом берегу, доставая ровно до середины потока.
На другом же берегу творилось форменное безобразие, увидев которое, мы натурально поперхнулись: я — вполне уместным возгласом: «Где мой мост?!», а близнецы, видимо, ответом: «У! Нету тваво моста!»
Оно и не мудрено — всего двести пятьдесят метров отделяло нас от фантасмагоричной и жуткой картины: правая ивовая громадина на той стороне высилась мёртвой дугой почерневшего и распадающегося дерева, лишённого не только листвы и многих веток, но и почти всей коры; точно так же чернели, умирали и распадались все остальные деревья и кусты к юго-западу от прямой дороги, ставшей границей, которую строго соблюдали все растения, отвратившись будто под сильнейшим ветром на северо-восток и застыв, как бы прянув в едином порыве прочь от невиданной доселе беды. Такова же была и левая ива-колосс — теперь она склоняла свой могучий ствол и длиннейшие ветви вдоль берега против течения, словно четверть моста взяли и повернули. Завершала двойственный до дрожи пейзаж цепочка светлых, начинающаяся с раскинувшего в стороны руки и замершего точно в середине начала дороги статного эльфа, и продолжающаяся Детьми Леса, стоящими в аналогичных позах через каждый десяток метров. Бледно-жёлтые искры и линии струились меж ними, а зеленоватые сгустки и жгуты вылетали в сторону мертвенно чернеющего леса, лишь на секунды вызывая вспышки жизни, чью едва пробудившуюся зелень тут же иссушали неведомые силы.
Мы онемели. Замерли. И целых пять минут пялились вперёд с наверняка презабавнейшими выражениями лиц, на которых, я уверен, отразился весь путь мыслительного процесса: от удивления, через узнавание и анализ, к выводам и вариантам дальнейших действий.
Первым из нас окончательно собрался с мыслями Энн и заговорил несколько замедленно:
— Брат, сестра, прежде всего мы обязаны доложить Владыке всё увиденное максимально подробно, — озвучил он вполне очевидный первый шаг. — Представшее пред нами вовсе не похоже ни на одно известное мне проявление Бездны.
— Как и мне, — хором ответили мы с Эной.
— Основной отчёт я возьму на себя, —
