Книга Огненный плен - Вячеслав Денисов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Я был последним, кто мог воспользоваться оконцем, открывающим дорогу на бахчу, то есть к свободе.
«Уманская яма»
Трое суток. Они решали, что с нами делать, трое суток. На исходе третьего дня ворота распахнулись и немцы, зажимая нос и сыпля проклятья, принялись выгонять людей на улицу. Главная площадь деревни была оцеплена, и даже самому невнимательному было видно, что все пространство разделено на три кольца. Рядом с одним оцеплением стояли грузовики с опущенными бортами. Три или четыре — они выстроились безукоризненно в линию, и я не успел толком подсчитать бамперы.
В десяти метрах от клуба стоял невозмутимый штурмбаннфюрер СС и курил сигарету. Ноги его были широко расставлены, и он заканчивал коридор из автоматчиков, выстроившихся от дверей до площади. Бросая взгляд на появившегося перед ним, он коротко приказывал: «Налево!» или — «Направо!».
Направо уходили, как правило, женщины, дети и старики.
Налево — взрослые мужчины и подростки.
На сортировку ушло не больше десяти минут, после чего группу мужчин числом около семидесяти, в которой находился и я, взяли двойным кольцом оцепления.
— Если кто-то из вас решит совершить побег или просто закричать, я устрою децинацию! — сообщил нам штурмбаннфюрер и кивнул стоящему рядом с ним мужчине. Тот следовал по пятам за офицером, был одет в серый костюм, воротник его белой рубашки украшала серая бабочка. Гардероб завершала шляпа серого цвета последнего фасона — с опущенными полями и широкой шелковой лентой. Услышав родную речь и заметив взгляд хозяина, он проговорил весьма внятно, хотя и с чудовищным немецким акцентом:
— Господин штурмбаннфюрер просить соблюдать порядок. За неповиновение каждый десятый расстрелять.
Им обоим можно было верить. Я машинально посмотрел на столб у сельсовета. На нем, привязанный веревкой за ноги, вниз головой висел тот самый светловолосый парень.
Мазурин держался за мой рукав и выглядел молодцом. Не знаю, где находил он силы для жизни, но, глядя на его лицо, поперек которого легла повязка, я питался от него какой-то внутренней силой. В нем жило неистребимое желание существовать. Трое суток он ничего не говорил, лишь постанывал, и теперь, когда от обезвоживания любой другой с его ранением оставил бы этот мир, чекист стоял на ногах.
Жажда схватила за горло всех. Я чувствовал, что, если нам не позволят напиться, через час движения на жаре мы — трупы. Отравленные трупными миазмами, испарениями испражнений, едва не задохнувшиеся в жаре, люди еле волочили ноги. Матери выносили на руках трупы грудных детей, безумие читал я в глазах их…
Никто не знал, что будет дальше.
Всех, кто оказался по правую руку от штурмбаннфюрера, стали загонять в грузовики. Бабы, крича и путаясь в юбках, падали с бортов, их запихивали силой. Совсем маленьких детей передавали из рук в руки. Через десять минут немцы подняли борта и колонна двинулась прочь из деревни. Вслед за нею урчащей змейкой резво покатили пять или шесть мотоциклов с колясками. Последнее, что я запомнил, были две последние цифры номера замыкавшего колонну грузовика — 52.
— Построиться в две шеренги!
Шнырь перевел. Толпа задвигалась, засуетилась. Очень скоро наш строй развернулся на половину площади села. Наблюдая за тем, как на площадь въезжает черный «Мерседес», я шепнул капитану:
— Что бы ни происходило дальше, закрой рот и не дергайся. Это простой способ выжить. Не дерзи, иначе умрешь. Мертвый ты никому не нужен. — Решив, что для пущей убедительности мне нужно привести какой-то довод, я сказал: — У тебя же задание есть (он посмотрел на меня злым глазом), вот и выполняй его. Иначе партия и правительство оторвут тебе яйца.
Его заданием был я. И не было лучше способа завести этого человека и заставить повиноваться.
Когда дверца «Мерседеса» распахнулась, штурмбаннфюрер преданной собачкой побежал навстречу гостю. Впрочем, кто здесь гость… Навстречу — хозяину.
Я увидел человека, появившегося из машины. И сердце мое тревожно стукнуло. Это был тот самый оберфюрер, с которым я имел честь разговаривать во дворе покойного Тараса. С тех пор прошло трое суток, я изменился, а он — нет. Против моего заросшего щетиной лица — тот же выбритый до синевы подбородок, против усугубившегося от меня запаха — аромат берлинского парфюма. Выслушав доклад, который его не интересовал, оберфюрер двинулся к строю. Не дойдя до него двадцать шагов, остановился и махнул рукой в нашу сторону. Послушный штурмбаннфюрер ринулся доберманом к строю пленных.
— Командиры Красной армии, коммунисты, выйти из строя!
— Можешь сделать аж два шага вперед, — поддразнил я Мазурина, зная, что вбиваю клин в шестеренки его героического сумасшествия. У меня до сих пор не выходила из головы сцена с его обвинениями в мой адрес по поводу кражи нижнего белья. Изворотливый сукин сын…
«Какие тут, кроме нас, могут быть командиры и, кроме Мазурина, коммунисты…» Я не успел додумать эту мысль, как строй зашевелился и пять или шесть человек, тронув соседей, чтобы не толкнуть, вышли из строя. Все — в гражданской одежде. Вот это да… неужто им повезло больше и их жители не сдали?…
Когда штурмбаннфюрер лаял солдатам команду и строй ждал перевода, не понимая, что перевода не последует, я уже ощущал приход страшного. Я понимаю немецкий, я понимаю немецкий…
Вышедших из строя спокойно довели до сельсовета, и автоматчики, шедшие до сей поры кольцом, стали вдруг разворачиваться в цепь.
— Забьют хлопцив… — услышал я за спиной.
— Быстрее! — прокричал штурмбаннфюрер, и автоматы конвоиров захлебнулись очередями. Извиваясь в агонии и не желая отдавать жизнь, тела расстрелянных в упор шевелились в пыли, я слышал хрип и крики. Немцы добивали их короткими очередями в два-три патрона — в упор. Добивали долго. Им даже пришлось перезарядить оружие.
— Господин штурмбаннфюрер хотеть, чтобы из строя вышли оставшиеся командиры и коммунисты! — прокричал Серый. — Вы хотеть обмануть офицера СС! Выйти из строя!
Я бы удивился, если бы кто-то вышел…
И тут же удивился.
Из строя выбрался крепкий старик лет шестидесяти и, засучив рукава, пробасил:
— Что, говноеды, во вкус вошли? Мой сын, Стариков Сергей, погиб героем в Брестской крепости! Майор-пограничник, упокой Господи его душу!.. Он там вам в плен не сдался, а я здесь милости не приму! — Я видел, как по лицу старика пошли красные пятна. — Он там героем умер, а я здесь богу душу отдам! Стреляйте, суки, я — в бою!.. — И, ринувшись вперед, старик вцепился огромными руками, похожими на клешни, в горло стоящего перед ним немецкого солдата.
Еще бы несколько секунд, и тонкая шея гитлеровца хрустнула бы, как цыплячий скелет. Но, взметнув клуб пыли, подоспел штурмбаннфюрер…
Старика вешали на наших глазах…
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Огненный плен - Вячеслав Денисов», после закрытия браузера.