скакали в голове, словно перепуганные воробьи, сердце трепыхалось раненой птахой от невероятных догадок, предположений и фантазий. Пойманный восьминог сказал «таура». Так он звал друга по имени. Эрика споткнулась, схватившись за притолоку, и остановилась, чтобы отдышаться. Прикрыла глаза.
«Мое имя Таура», — в голове прозвучал чарующий голос из ее сна. Того самого сна на берегу, в котором ей почудился спасший ее юноша. Лица его она не увидела, запомнила только голос. Ах, если бы ей услышать этот голос еще хоть разок! Она бы его ни с каким другим не перепутала! У юноши были ярко-бирюзовые глаза, но у людей не бывает бирюзовых глаз, так говорила Анна. А Ричард часто носит на голове золотой обруч с двумя топазами, чтобы придерживать длинные вьющиеся волосы, а заодно демонстрировать всем величину своего богатства.
Эрика шла не на пристань. Первым делом ей необходимо было найти Найда и расспросить его обо всем. И неважно, что он был нем, Эрика найдет способ выяснить правду. Ведь у Найда были глаза цвета морской воды в заливе Торкоас в ясную погоду. Ярко-бирюзовые глаза…
…Найд обнаружился на кухне, отдирающим нагар от большого котла. Юноша был весь перепачкан сажей и донельзя хмур. Прислуга в страхе шарахалась от Эрики — молодая госпожа на кухне не к добру. А ну как на ее поиски заявится сам господин? Тогда влетит всем, и правым, и виноватым.
— Найд! — девушка метнулась к немому юноше, опустилась перед ним на колени, схватив его за обе руки.
Вся прислуга, что была в помещении, разом бросились врассыпную, роняя по дороге вилки и салфетки. Потому что поведение Эрики в этот момент было не просто предосудительным, оно было опасным — для всех. Это была невероятная вольность для молодой незамужней девушки первой заговорить с мужчиной из прислуги, да еще и взять его за руку. За свидетельство о таком можно было схлопотать наказание почище килевания. Но промолчать об этом и не доложить хозяину, было еще хуже… Поэтому все поспешили убраться прочь, притворившись, что никто ничего не увидел.
— Найд… — Эрика позвала уже спокойнее, а юноша высвободил руки и с грустной улыбкой продемонстрировал ей свои черные ладони. Кивнул на ее руки. Эрика с удивлением посмотрела на свои ладошки, испачканные сажей. Миг оторопи, и она решительно обтерла их о свое расшитое речным жемчугом платье цвета чайной розы. — Нам нужно поговорить.
Таура улыбнулся чуть шире, глядя на две черные полосы от сажи, оставшиеся на дорогом наряде. Указал на свой рот и покачал головой, намекая, что не может разговаривать.
— Это не важно, — Эрика чувствовала, как утекает сквозь пальцы время, и оттого очень волновалась. — Я буду спрашивать, а ты кивать. Только пойдем отсюда куда-нибудь в укромное место.
Укромным местом оказался вместительный платяной шкаф под лестницей. Это была не полноценная гардеробная, ни окон, ни освещения в ней не было, да и места было маловато. Просто просторная кладовая, в которой хранили верхнюю одежду. К своему удивлению Эрика обнаружила там немало женских шуб и пальто, хотя в доме Нигеля постоянно не жила ни одна женщина, кроме нее самой и прислуги. Возможно, они остались еще от матери Ричарда?.. Или это были подарки бывшим и будущим любовницам?
— Здесь нас никто не найдет, — Эрика опустилась на коленки в уголке, и Таура последовал ее примеру.
Девушка понимала, что если об этом разговоре станет известно лорду Нигелю, то пострадает и она сама, и репутация ее отца, и жизнь Тауры, и пойманный восьминог и, как знать, кто-нибудь еще. Но она уже не могла остановиться, ее захватил никогда ранее не испытываемый ею азарт и возбуждение. Как в детстве, когда она пряталась в шкафу от нянечки. Тогда нянечка Ирэн быстро находила непослушную малышку, игриво журила ее за хулиганство, и на том игра заканчивалась. Но сейчас все было серьезно и по-взрослому. Старая нянечка давно умерла, сама Эрика была невестой богатого жестокого жениха, а рядом с нею в шкафу находился молодой мужчина, к которому она испытывала нежные чувства. Эрика была уверена, что Таура не причинит ей вреда, но от его близости, сердце ее заходилось радостным трепетом, а внутри поднималась волна томительного жара. Она слышала его легкое дыхание, чуть колыхавшее ее волосы, мысли путались, и с трудом девушка заставила себя думать о делах.
В кладовой не было совсем темно, какая-та часть света пробивалась через щели в стенах и под дверью, но обилие висевшей одежды притемняло свет и приглушало звуки. Наконец, собравшись с силами, Эрика спросила:
— Скажи, Найд, только честно, ты знаешь, кого именно сегодня поймали рыбаки?
Чуть помедлив, юноша кивнул, а Эрика продолжала горячим шепотом:
— Это один из жителей моря, я видела такого на картинке в старой книге. Он ведь не один, их много?
И снова Таура кивнул, разведя руки в стороны и растопырив пальцы, показывая, насколько их было много.
— Очень много… — Эрика протянула задумчиво. Покосилась на юношу, — И ты о них знал?
И снова кивок.
— Тот… пойманный восьминог… Мне показалось, или он узнал тебя?
Повисла тишина, в которой Эрика отчетливо услышала жужжание случайно залетевшей в кладовку мухи. Теперь глупое насекомое ждет смерть, если только оно не окажется достаточно сообразительным, чтобы найти выход из ловушки. Но думать еще и о судьбе мухи, Эрика сейчас точно не собиралась.
Лицо Тауры скривилось, точно от боли. Он чувствовал себя последней сволочью, бросив Шеду в силках. Но с другой стороны, что он мог сделать? У всех на виду броситься к маву и пытаться перерезать сеть отцовским ножом? Даже чудесный нож из клюва гигантского кракена не был настолько остер, чтобы сделать это в одно движение. Разделить судьбу друга? Но Таура не должен был оказаться взаперти, ведь до полнолуния оставалось всего несколько дней, а он все еще не выполнил условий морской ведьмы. Еще немного, и Таура погибнет, став пеной прибоя у ног возлюбленной.
Все эти эмоции очень ярко отразились на лице Тауры, но все равно смысл их остался непонятным для Эрики. Она положила испачканную сажей руку на плечо юноши, и тот поднял не нее несчастные влюбленные глаза. Эрика зарделась, но все-таки произнесла:
— Мне не интересно, откуда ты знаешь морского восьминога, — хотя на самом деле ей это было безумно интересно, — но мне очень жаль его, и я хочу помочь ему сбежать из сети. А кроме тебя мне обратиться не к кому.
Взгляд Тауры разом переменился, он посмотрел на Эрику иначе, не только как на
