не ради спасения мира.
глава 23
— Она ушла! — дверь ударилась о стену с такой силой, что на столе звякнула посуда. — Обратно в лес! К магу! — Магнус, порядком навеселе и злой, как тысяча голодных волков, влетел в богатую избу сельского старосты. Хозяин дома с женой, сидели за столом и пили чай. От печи вкусно пахло сдобой.
— Туда ей и дорога, — отхлебнув травяной напиток, усмехнулся тучный мужчина. — Подстилка убийцы и психа. Кому она нужна.
— МНЕ! ОНА БЫЛА НУЖНА МНЕ! — заорал молодой парень, очень похожий внешне на отца. — Это ты виноват! Не позволял мне свататься. Я, дурак, послушный сын… Взял бы, привел ее в дом и дело с концом! — мужчина поморщился от крика, зло отставил чашку.
— В этом доме хозяин все еще я. И ноги этой девки здесь не будет. Ты на ней не женишься, Магнус. Никогда. Ясно? — голос звучал тихо, но столько в нем было стали, что женщина, все еще сидевшая за столом и с печалью глядевшая на сына, заледенела.
— Я люблю ее отец! Но ты не способен это понять, ты же ничего, кроме власти не любишь! А знаешь, я уйду в лес и найду ее там. И убью мага если понадобится! — Магнус все еще помнил, что ничто не мог противопоставить силе соперника, вышедшего из леса, но ярость слепила. — А потом мы вместе будем жить в замке.
— Ты не будешь с ней жить, сын! — тяжело облокотившись на стол огромными кулаками, мужчина цедил слова сквозь сжатые зубы.
— Потому что ты так сказал?!
— Потому что она твоя сестра!
Женщина вскрикнула, закрыв рот ладонью.
— Ты сказал… — тихо прошептала она, бледнея, — сказал… наша девочка умерла родами…
— Она была вся в разводах! Черная метка леса! — зло обернувшись на жену заорал староста. — Я не мог позволить, чтобы в доме старосты родилось проклятое дитя! Что мне оставалось делать?!
Женщина отчаянно замотала головой, все еще не веря в злые слова мужа.
— Ты сказал… сказал… — губы ее дрожали.
— Да! Сказал! Твоя дочь умерла! Ее еще в чреве забрал лес. И не о чем тут горевать.
— Она… та девочка, что заезжие нашли в лесу… ТЫ БРОСИЛ НАШУ ДОЧЬ В ЛЕСУ! — чашка в руках женщины звякнула и полетела в лысую голову хозяина дома. Горячий напиток забрызгал платье и стол.
— Я вернул ее туда, где ей место!
— Ты сказал она родилась мертвой! — поднявшись, женщина замахнулась, но муж ухватил ее тонкое запястье, сжав так, что кожа побелела.
— Велел повитухе соврать. Хорошо ей заплатил, чтобы снесла этот кулек и бросила под кустом.
— Ты чудовище! Не лес, не магия. Ты! Единственное чудовище здесь ты, Саттах! — по щекам текли слезы, губы дрожали, голос сел. Женщина всматривалась в глаза мужа, ища хоть каплю раскаяния, но не находила.
— Убери руки от моей матери, — мужчина обернулся. Его собственный сын стоял с крепко зажатым в кулаке кухонным ножом, которым в готовке разделывали дичь. Глаза, так похожие на отцовские пылали гневом. — Убери от нее руки. Или, клянусь, я зарежу тебя, как хряка.
Саттах перевел взгляд на жену, рассчитывая, что та урезонит сына. Но женщина беззвучно плакала, глядя на мужа отрешенными, пустыми, почти безумными глазами.
— На ребенке у того мага не было никаких отметин, — гулко прошептала она.
— Откуда мне знать, как ее очистил этот проклятущий лес!? Родилась она меченной, — выпустив руку жены, Саттах бросил презрительный взгляд на сына и, обойдя того по дуге, вышел из дома, хлопнув дверью. Женщина упала на колени на пол и зарыдала в голос.
Глава 24
— Отец, убегая, нашел меня под орешником, — Они сидели в оранжерее. Луноцвет, завидев хозяйку зашелестел пожухлой листвой, а стоило Марте коснуться листьев, как тут же воспрял, зазеленев новым побегом. Кулон ярко сиял на шее хранительницы. Риэрн сидел рядом, задумчиво перебирая пальцы любимой девушки. Марта так легко тянула из него тьму и так спокойно превращала ее в свет, что теперь будущее не казалось магу таким черным, даже наоборот. Он, наконец, позволил себе думать, что тоже сможет нормально жить. Как когда-то отец. Что в замок вернутся люди, лес сбросит чернь и все будет как тогда, в детстве. От этих мыслей становилось одновременно тепло и страшно. Больше всего Ри боялся, что однажды беда снова постучит в его двери. Что кто-то злой, алчный и жадный до силы придет, чтобы забрать у него все, что дорого. Задумавшись, Риэрн сильней сжал ладонь своей жены. Вчера Марта согласилась опустить связанные цепью амулета руки в колодец бездны и тьма приняла их клятвы.
От мысли, что кто-то отнимет у него эту добрую и такую теплую девушку, все внутри наполнялось чернотой, ужасом и ненавистью. Марта, будто почувствовав это, обернулась, оторвав ладонь от недовольного растения, погладила по щеке мужа. Вязь тьмы ушла с его тела, оставшись напоминанием только на их руках. Марта помнила обжигающий, кусачий холод, жалящий кожу, пока Ри уверенно удерживал сплетенными ладони в клубящейся туманом бездне. А потом на запястьях проступили рисунки — брачные браслеты. Магическая метка вечного единства тьмы и света. Зато теперь ей не было трудно кормить луноцвет. Силы не уходили. Ри сидел рядом, будто подпитывая. Марта пробыла в замке всего три дня, но вся оранжерея уже очистилась от тьмы.
— Девушки всегда как-то связаны с лесом. Мама, например, была дочерью мальчика, которого увезли из нашего села еще до рождения. Моя бабка была беременной, когда уезжала в город с заезжим пекарем. Так что твои родители тоже местные. Иначе лес не принял бы тебя. Сердце замка всегда связано с этой землей. Ты принадлежишь лесу, ты часть его. Девочки-хранительницы рождаются с вязью по телу. Черный рисунок впитывается потом в кожу. Питает ребенка, поддерживая его жизненные силы. Такие дети реже болеют и более живучие. Лес не дал бы тебе погибнуть. Даже в тот буран.
Марта вновь обернулась к цветку.
— Выходит, родители меня бросили? — думать об этом оказалось больно.
Риэрн ничего не ответил, поднял руку жены и потерся щекой о ее ладонь.
— Тебя нашли, глупая, — Марта обернулась на теплый, насмешливый тон. Глаза мужа искрились любовью и нежностью.
— И правда, — она улыбнулась в ответ и тряхнула головой, прогоняя хандру. Чего печалиться? У нее есть мать, есть теперь любящий муж и свой дом.
— Когда мы заберем маму? — Ри обещал, что они вместе выйдут к селянам, как только Марта привыкнет к силе и сможет принять достаточно, чтобы сдерживать
