Геральда показывали три часа по полудню. Почти восемь часов отважные путешественники серпантином поднимались на высокий утес. Большая часть времени была потрачена не на дорогу, а на осмотр всевозможных скальных провалов, непонятных ущелий и прочих мест, в которых могла находиться злосчастная статуя. Сальвадор, откровенно не верящий в ее существование, окончательно подтвердил для себя собственную теорию, но продолжал безмолвно плестись за оживленным картографом и жалующимся на нескончаемый холод французом. Окончательно заскучать Монтеро не давали тихие разговоры Геральда с Бернаром. Физика поражала простодушная наивность картографа, непонятно почему поверившего в притянутые за уши толкования стихотворных строк. Поразился Монтеро и в тот миг, когда напряжённую тишину Утеса Стужи огласил громкий возглас. Сальвадор не заметил, что их маленькая экспедиция уже добралась до вершины величественного утеса и миновала сухой остов погибшего дерева. Взглянув в сторону, в которую устремились его бравые товарищи, Сальвадор охнул, и протерев глаза охнул вновь. На самом краю Утеса Стужи, заложив руки за спину, стояла каменная статуя.
— Мы нашлииии!
Ликовал Бернар.
— Ну вот, а ты не верил…
С укором в голосе произнес картограф, хлопая по плечу продолжавшего тереть глаза Сальвадора. Статуя представляла собой изваяние мужчины в треугольной шляпе и военном мундире. Ветер и волны превратили ее из величественной фигуры в дряхлый, едва отличимый от обычной скалы силуэт. Но несмотря на это, некоторые детали были различимы отчетливо. Статуя плотно сжимала руки за спиной, и только это позволяло ее левой длани не рассыпаться в каменное крошево. Лицо статуи было почти неразличимо, но даже сквозь эту изъеденную временем маску можно было почувствовать пронзительный взгляд. Треугольная шляпа с отколотым краем подчеркивала образ угюмого античного полководца. Некогда величественная статуя под гнетом природы превратилась в жалкие развалены. Но это интересовало наших героев меньше всего. Ведь у самых ног взирающей на восток с края Утеса Стужи статуи в рукотворно сделанном углублении, находилась старая, почерневшая от времени и солнечного света бутылка.
Радостный возгласы картографа и француза эхом пророкотали средь скал Утеса Стужи. Кинувшийся к бутылке Бернар хотел было разбить ее, дабы извлечь едва виднеющуюся в ней записку, но находчивый Сальвадор упредил маневр своего друга. Геральд тоже запротестовал, узрев желание французского вандала уничтожить такую древность.
— Ты можешь повредить ее содержимое!
Отрывисто ответил на удивленный возглас друга Сальвадор.
— Возьмём ее с собой и в особняке аккуратно извлечем записку.
Поддержал физика Андерсен.
— Но почему не сейчас?
Недоуменно отозвался Бернар, вцепившийся в стеклянную находку мертвой хваткой.
— Говорю же, чтобы не повредить бумагу. Может она очень древняя и рассыпется от одного касания.
Наставительно объяснил Сальвадор.
— Очень дреееевняяяя
Передразнил его наследник.
— Ты и в существование статуи не верил, и в не случайность стихотворения. А теперь "древняя" у него. Ишь!
— Не только по этому нам стоит вернуться.
Вмешался задумчиво глядящий в сторону горизонта Геральд.
— Сейчас погода испортиться, хорошо бы успеть миновать ее буйство.
— Тебя наверняка продуло, уважаемый картограф.
Пародируя пожилого и умудренного опытом доктора, вздохнул Бернар.
— Облака высоко, небо ясное, море спокойное. Откуда ж непогоде взяться?
— Бернар, видишь на горизонте небольшое облачко?
Сдержанно начал объяснять Андерсен.
— Какое? Вот это? Ой напугал!
Прищурившись, профыркал Шатильон.
— Прямо таки оно и обрушит на нас ужасные бедствия: грозу, потоп, град, землетрясение, метеоритный дождь и лавовые потоки. Оно же кроооооохотное и очень далеко. Не стоит все так преувеличивать.
— Это, как ты выразился, "лавовое облачко " — предвестник скорой бури.
Твердо ответил картограф.
— Ветер переменился и несет его прямо к берегам фьорда. До место нашего проживания около двух часов ходьбы, нам надо торопиться.
И после этих слов Андерсен развернулся и уверенным шагом двинулся в обратном направлении. Сальвадор, доверяя своему более опытному в таких делах другу, последовал примеру Геральда. А Бернар, постояв с секунду, бросился вслед, крича в спины своим друзьям:
— Уважаемые ученые мужи, я предлагаю в начале осмотреть вершину Утеса Стужи, пока, исходя из ваших словам, эта стужа не нагрянула проверить названную в ее честь скалу.
— У нас есть 10 минут.
Отрезал картограф.
— За дело!
После осмотра, не принесшего особо никаких открытий кроме шикарного вида на море, бравая троица поспешила в обратный путь. Погода и вправду начала портиться, облака стали опускаться и превращаться в тучи, в воздухе запахло приближающимся штормом. Дорога домой всегда быстрее, чем из дома. И почти всегда веселее. Но наши друзья были напряжены и задумчивы. Даже Бернар, и тот молчал, крепко о чем-то размышляя. На вопрос Сальвадора о его состоянии, Шатильон ответил фразой, которой удалось заставить картографа потерять нарочитую чопорность.
— Знаете, друзья…
Начал свою речь Бернар.
— Эта статуя мне очень напомнила одного знаменитого французского полководца. Треугольная шляпа, военный мундир, скрещенные за спиной руки.
— Наполеон…
Неожиданно для самого себя протянул Сальвадор.
— Именно.
Подтвердил догадку друга француз.
— Не думал ли ты, что это может быть ой как связано с той тетрадью…
— Не задумывался…
Отозвался Сальвадор.
— Какой тетрадью? С чем связано?
Подал голос картограф.
— С тетрадью, которую мы нашли в снежном провале рядом с телом несчастного, провалившегося туда по воле злого рока. Ведь там тоже было стихотворение про Наполеона. А исходя из того, что стихотворения являются подсказками…
— Но там же была еще нерасшифрованная нами страница.
Уточнил Монтеро.
— Я все и веду к вопросу, не является ли это связанным с нашей историей…
И тут картограф охнул, ударил себя по лбу ладонью, и подпрыгнув подобно молодому горному козлу, выпалил:
— Я знаю, что завещание Симард писал в достаточно большой блокнот! И если это и правда не совпадение, то нам несказанно повезло! Завещание самого Вильяма Симарда было у нас в руках с самого начала? А вы молчали!?
Бернар, когда вернемся, немедленно покажи мне эту тетрадь!
— Там только две страницы исписано.
Начал было говорить Бернар.
— На первой стих, а на второй иероглифы какие-то, мы их не разобрали.
— Поразительно! Симард мог зашифровать свое завещание с помощью древнего языка! Он работал с многими специалистами, в число которых входили и переводчики.
Продолжал светиться счастьем Андерсен.
— Быстрее-быстрее! Мне нужно это увидеть!
Глава 11 "Мозговой штурм"
Вечер 21 сентября в командирской каюте каменного фрегата проходил под аккомпанемент оживленной беседы. Аккуратно вскрыв найденную бутылку, наши герои обнаружили хоть и старую, но все же хорошо сохранившуюся записку. Она гласила следующее:
«В корнях у этих пышных крон
Исчезла тайна мироздания.
Погреб там здешний Фараон
Сокровищ множества сиянье.
Но посреди богатств земных
И блеска золота мерцает —
Разгадка льдов тех веков,
Чьи холод врата
