улыбка даёт понять, что она рада меня видеть.
Мы обнимаемся и все проходим внутрь.
— Привет, зятёк, — здоровается Лия с Юсефом.
— Привет, сестрёнка, — отвечает ей он, и они мило обнимаются.
— Давид в душе, но скоро выйдет. Вы проходите на кухню, если хотите, пока выпьем чай, — предлагает тётя.
— Можно, только я сначала отнесу чемодан в комнату и переоденусь.
Тётя кивает, они с Юсефом и Лией проходят на кухню, а я в свою комнату.
Я быстро переодеваюсь в домашнюю одежду и иду на кухню. Тётя как раз наливает всем чай. До переезда сюда привычки пить чай у меня не было, я очень редко его пила. Но благодаря тёте я стала пить минимум 2 чашки чая в день.
Тётя расспрашивает меня о том, как прошла моя поездка и почему я так быстро вернулась, но рассказать о ней что-то хорошее я не могу.
— Тётя, есть один очень важный момент, о котором нам нужно поговорить, поэтому давайте дождемся дядю.
— Стоп, минуточку. Ты же не….
— Не что, тётя? — спрашиваю я, не понимая, о чём она говорит.
— Ну, ты не… беременна?
Юсеф буквально подавился чаем и превратился в помидор.
— Что?! Тётя! Конечно, нет. Господи… — отвечаю я с желанием провалиться сквозь землю.
— Прошу прощения, ребята. Я просто так взволновалась.
— Бывает. Давайте закроем эту неловкую тему.
На кухню заходит дядя и удивлённо смотрит на нас с Юсефом.
— Ария?
— Да-да, мы с тётей этот момент уже пережили. Здравствуй, дядя.
Мы обнимаемся, и он сразу садится за стол и внимательно смотрит на меня, словно чувствует, что я хочу поговорить о чём-то важном. Видимо, пришло время начать этот разговор.
— Начнём с того, что я очень надеюсь, что вы об этом не знали и не скрывали это от меня. Пожалуйста, скажите правду.
— Я знал, — резко говорит дядя, не дав мне продолжить.
Я чувствую, как от злости у меня закипает кровь.
— О чём? Что происходит, Давид? — в недопонимании спрашивает тётя.
— Почему? Почему вы мне об этом не сказали? — кричу я на дядю, ударив кулаком по столу.
— Да объясните уже, в чём дело! — говорит Лия.
— Азаде не моя мать, чёрт возьми! Мою биологическую мать зовут Мирай. Подробнее вам пусть расскажет дядя, который прекрасно знает эту историю.
— Давид, о чём она говорит? Как такое возможно? — спрашивает тётя.
Тётя не знала, и, судя по шокированному взгляду Лии, она тоже.
— Значит, кровной связи у нас нет? Мы с тобой не сёстры? — дрожащим голосом говорит Лия.
О, Господи! Я даже не думала об этом. Она ведь права. Если Азаде не моя мать, значит, с дядей у нас нет кровной связи, и он… он не мой дядя. Это уже не нож, а кинжал в спину. Смотря на Лию, которая не может сдержать слёз, мне становится ещё больнее. Я хочу кричать и рыдать, но у меня не получается. Я слышу, как громко бьётся моё сердце, и мне становится очень холодно. Юсеф это замечает и резко подходит ко мне.
— Дыши, вдох-выдох. Не держи в себе, слышишь? Сосредоточься, любимая, слушай меня, — он пытается помочь мне предотвратить паническую атаку.
Я начинаю трястись ещё сильнее и задыхаться. Внезапно перед глазами всё расплывается и все голоса смешиваются, превращаясь в шум.
Когда я открываю глаза, я замечаю себя лежащей на кровати в своей комнате. За окном ещё светло, а Юсеф сидит на полу возле моей кровати.
— Юс, — произношу его имя очень уставшим и сонным голосом.
— Хей, как ты? — отвечает он, гладя меня по голове.
— Давно я отключилась?
— Нет-нет, минут 10 прошло. Мы вызвали врача, чтобы поставить тебе капельницу, но он ещё не приехал.
Я поднимаюсь и хочу встать с кровати.
— Не вставай, давай дождёмся врача.
— Мне не нужен врач, мне нужна правда. Я хочу поговорить с дядей.
— Давай я позову его сюда?
— Нет, пойдём в гостиную.
— Хорошо, — говорит он и помогает мне встать.
Чувствую себя очень уставшей, но не физически. Не знаю, как это описать. Словно внутри меня завяли все цветы, моя душа иссякла и больше не в силах их поливать.
Пройдя в гостиную, я вижу дядю с тётей и Лией.
— Прости, Ария, я не хотела тебя огорчить, — извиняется Лия, подойдя ко мне.
— Тихо, всё хорошо, — отвечаю я, обняв её, — Чтобы быть сёстрами, нам необязательно быть одной крови. Ты — моя сестрёнка, так было и будет всегда.
— Дочка, присядь, я всё тебе объясню и буду говорить только правду.
Я киваю и сажусь на диван, а Юсеф садится в кресло рядом.
— Я узнал об этом, когда тебе было 9, после того случая, когда Азаде с твоим отцом совершили тот ужасный поступок. Я сильно ругался с Азаде, и она рассказала мне всю правду. Конечно, я всё равно её не понял, ведь то, что она не твоя биологическая мать, не даёт ей права так жестоко с тобой обращаться. Но с ней было бесполезно говорить, как и с Джеханом. Я много раз хотел тебя забрать, но они не давали мне этого сделать, ведь есть закон. Рассказать тебе об этом тогда я не мог, потому что ты была слишком маленькой для такой горькой правды, а затем не смог решиться, потому что не хотел причинять тебе боль, дочка. Но, поверь, эта правда никогда даже на миг не меняла моего отношения к тебе. Я всегда любил тебя, как свою родную дочь, и это навсегда.
Искренность дяди потушила мой гнев. Сейчас плачет и он, и я.
— Я верю тебе. И не держу зла, правда.
Он подходит ко мне и крепко меня обнимает, а затем садится рядом.
— Ты знаешь что-то о Мирай? О моей биологической матери…
— Я искал её, но найти, к сожалению, не смог. Однако я нашёл Митру, твою бабушку. Когда я поехал к ней, она не стала со мной говорить, сказав, что будет говорить только с тобой.
— А где она? Где она живёт?
— В Стамбуле, но это было 7 лет назад. Я не знаю, там ли она до сих пор.
— Ты сохранил адрес?
— Да, конечно, — он отлучается на пару минут и возвращается с бумажкой, на которой написан адрес.
Я смотрю на этот листок бумаги, думая о том, что он может перевернуть мою жизнь с ног на голову. Хотя, она и так перевернулась, поэтому терять мне нечего.
Я смотрю на Юсефа, и он кивает мне, улыбаясь, словно понимая то, о чём я думаю.
— Видимо кто-то едет
