Провели нас фактически насквозь. Учебные корпуса, полигоны и казармы остались позади, тогда, как перед глазами, внезапно, выплыло здание с красным крестом. Вот, прям, реально выплыло! Зеленая изгородь, что шла двухметровым забором, ушла в сторону, открывая нам вид на немного вычурное здание, с резными барельефами и деревянным горгульями по углам крыши. Два этажа, высокие, широкие окна, и царское, я бы сказал, крыльцо.
Изнутри вот всё было иначе. Современная отделка, плитка на полу и бело-голубые, привычные для больниц, оттенки.
Нас провели по коридорам, на второй этаж, мимо хмурой, пожилой дамы, что сидела на приеме в холле. Та даже порывалась что-то сказать, но лишь поджала губы, взглядом мазанув по нам.
— Игорь Валерьевич, — видимо формальный стук в дверь, после чего солдатик тут же её распахнул, — Воронов и Широв прибыли. Запускать?
— Конечно, Юр, запускай, — спокойно ответил полковник.
Кабинет изнутри ничем особым не выделялся. Окно по левой стене, в обрамлении двух шкафов с папками для бумаг, угловой стол в правом дальнем углу и небольшой, кожаный диванчик сразу справа от входной двери. Слева от неё стеклянный, чайный столик, на котором примостился чайник, с несколькими, разными упаковками чайных пакетиков.
— Добрый день, молодые люди, — поздоровался полковник. — Проходите, присаживайтесь. Разговор нам с вами предстоит непростой. Но пока только разговор, не переживайте. Более предметное обсуждение этой темы пройдет уже непосредственно с вашими официальными представителями. Прошу прощения, Антон, в твоем случае могу предложить только представителя от администрации.
— Зачем? — насторожился я. — Нас в чем-то обвиняют?
— Нет-нет, что вы, — позволили себе улыбку Епифанцев. — Не правильно, наверно, ход беседы построил. Это для вашего спокойствия. Никто вас ни в чем не обвиняет. Более того, я проношу вам свои извинения, за действия неких особо горячих голов. В наших интересах сотрудничество с вами и вам же помощь, в случае нужды. Но прошлая ситуация наверняка настроила вас на негативный лад при общении с людьми в форме. Дабы нивелировать это и развеять все сомнения, наше взаимодействие будет происходит под непосредственным контролем и наблюдением со стороны независимых лиц. Родители, со стороны Александра, кто-нибудь из районной администрации, представитель прокуратуры для соблюдения законности всех наших действий, опытный врач на случай вопросов с вашей стороны, завязанных на медицинскую тематику. Всё максимально прозрачно и без какого-либо вреда для вас лично. В конце концов, это всё в наших общих интересах и никаких закулисных игр тут быть не может.
«Гладко стелешь, фраерок!» — хотелось бросить мне, но сдержался. Звучит всё это, конечно, прекрасно и даже не подкопаешься. Только вот насколько всё это соответствует действительности?
— Спасибо за подробное разъяснение, — поблагодарил я полковника. — Ситуация действительно не располагает. В целом, мы согласны на сотрудничество. Как вы правильно заметили, это и в наших интересах.
Полковник вид имел самый, что ни есть боевой. Волевое лицо, твердый, даже можно сказать, жесткий, взгляд карих глаз. Телосложение крепкое, без лишних килограмм в области живота. Прическа ежик, нос перебит аж в двух местах, а тонкая полосочка губ смотрится обескровленной. Гладковыбритый, с пудовыми кулаками и в аккуратном мундире. Эдакий русский медведь, что сейчас сыто и спокойно разглядывает потенциальную добычу. Неприятное сравнение, но чувствовал я себя именно так.
— Я рад, что сейчас пошли такие толковые молодые люди, — кивнул полковник. — Итак, давайте сразу к делу?
Глава 8
Конструктивный диалог это то, что воспринималось мной с настолько большим удивлением, что невольно во всём искал подвох. И не находил.
Первый день действительно не отличился чем-то запоминающимся. Беседа растянулась на два часа, в течении которых нам даже чай с выпечкой предложили! А мы и не отказались. Более того, нам позволили ознакомиться с кое-какими данными, общей, так сказать, направленности. И, да, вот в этих сухих строках текста интересного было хоть отбавляй.
Каждый человек помнил произошедшее по-разному. Где-то имелись лишь небольшие отличия, а где-то всё было и вовсе иначе. Причем, как я заметил, именно связанное с нами переверчено было с ног на голову. То есть, то же убийство солдат в БТРе какой-то силой, все помнили по единому шаблону, а вот даже расположение конкретно нас уже сильно разнилось.
И вот причину всей этой свистопляски я понять не могу вообще.
Собственно, первый день закончился именно на ознакомлении с этими бумагами. Понятное дело, что никакой серьезной инфы там не было. Так, в основном показания, сухим, казённым словом. Но даже так, допуск к этой информации дорогого стоит.
Сидя вечером дома, за компом, лениво листал страницы одного форума. Нет, полезной и главное правдивой инфы, связанной с пришельцами, днем с огнем не найдешь. Но общее настроение масс уловить можно.
Так вот, темы на форумах приобрели более предметный характер. Не было уже той истерии, как и панических настроений. Обсуждения крутились, в основном, вокруг выживания при различных сценариях апокалипсиса. Выжимка, конечно, так себе, не по большому количеству респондентов, но тематический сайт этот довольно обширный. Если судить по счетчику, на данный момент, в онлайне присутствовало более двадцати тысяч человек. И все эти люди, вместо того, чтобы истерить, создавая полотна пустых тем, как это было еще несколько недель назад, начали обсуждать темы более приземленные. Заставляет задуматься.
Стук в дверь вырвал меня из задумчивости и заставил бросить взгляд на часы. Странно. Одиннадцатый час, кому это я мог понадобиться?
Уже поднимаясь, словил приступ такого дикого головокружения, что удержался на ногах лишь благодаря креслу. Тут же подступила и тошнота. Белые пятна перед глазами вспыхнули сверхновой, но тут же пропали, оставляя после себя лишь привкус какой-то гнилостной вони во рту.
— Приплыли, — прохрипел я, замирая.
Секунда на прийти в себя и меня тут же накрывает приступом тревожности. Звук вентиляторов на ноуте увеличился в разы. Ветер, что до этого казался лишь легким бризом, сейчас буквально долбился в окна. Соседка снизу качается на скрипучем стуле, елозя тупым ножом по картошке. Что за?
Сказать, что пребывал я в шоке, это ничего не сказать. Очумело мотнув головой, пытался
