у принца есть особенность, резко отличающая его от других: он видит эмоции людей в виде разноцветных облачков и потоков энергии, даже если они сами, скажем, спрятались в кустах или затаились за стеной. Значит, Ищущий был отвлечен чем-то настолько сильно, что совсем потерял бдительность. Или же счел, что попасться недружелюбно настроенным громилам – меньшая беда, чем упустить нечто, привлекшее его внимание.
Полынь прищурился.
– Что-то плохое творится в том каменном доме за кленами, верно? – предположил он. – Я слышал шум реки как раз с той стороны; подозреваю, вы были неподалеку и ваша способность явила вам нечто… паршивое.
– Да, – кивнул Лиссай. Его голос был пронизан тоской, когда он, поколебавшись, произнес следующую фразу: – Полынь, в том доме держат и пытают живых людей. Скорее всего, рабов на продажу. И. доноров органов.
Кровь отхлынула от лица Внемлющего.
«Другой проект, – сказал ему Люха. – Не для Шолоха».
Твою ж мать!..
– Как вы поняли это? – Полынь сам не заметил, как вцепился в плечо Лиссая.
Принц отвел взгляд.
– У страха, унижения, боли и горя есть много оттенков, и, к сожалению, в свое время я научился четко определять, к-какой что означает. Просто поверьте мне. Я не мог ошибиться. Я точно знаю, о чем свидетельствуют такие эмоции.
Полынь моргнул.
Боги-хранители. Да что пережил этот принц…
– Вы сказали: людей пытают, – он был напорист. – Вы имеете в виду, что, м-м-м, запах мучений въелся в стены дома?
– Нет. Я имею в виду, что это происходит прямо сейчас.
Полынь встал. Медленно вдохнул и выдохнул через нос. В комнате было душно; хотелось открыть окно, высунуть голову наружу и позволить ветру, несущему запахи костра и лаванды, поиграть непривычно-серебристыми прядками, выбившимися из косы. Хотелось отмотать время и еще раз изучить всю информацию о поставщиках «водорослей» – держа в уме то, что у них может быть еще один бизнес.
Так. Надо думать рационально. Нельзя дать чувствам возобладать над логикой.
– Лиссай, ваша способность позволила вам увидеть, сколько человек находится в том доме?
– Думаю, рабов около полутора дюжин, – мгновенно ответил принц. – Охранников меньше, человек восемь.
– Ага, но в целом на ферме их еще пара десятков. – Полынь облизнул пересохшие губы. – И среди них точно есть колдуны высокого класса.
Какое-то время он молчал. Казалось, стены комнаты, погруженной в дремотную темноту, давят на виски, сжимая голову металлическим обручем. Тревожный шарик, еле заметное белесое пятнышко, висящее у двери, казался призраком крохотного беззащитного существа.
Полынь прикрыл глаза.
Он повидал всякое в этой жизни. В Шолохе изредка встречались представители диковатой народности кучук-маходжи, чья религия позволяла содержать рабов, но это было, как ни странно, весьма гуманной традицией: рабы имели полноценные права, «владение» являлось скорее ритуальной игрой для обеих сторон.
А вот рабовладение, о котором шла речь на ферме, было одним из самых отвратительных преступлений на свете. Свобода. Достоинство. Безопасность. Попиралась едва ли не каждая человеческая ценность. Невозможно представить, кем надо быть, как мыслить, чтобы додуматься творить такое с другими людьми. А уж продажа органов.
«Я не могу вернуться в Шолох, оставив все как есть, – с тоской подумал Полынь. – Даже отправить туда Лиссая за срочной подмогой не могу. Эти несколько дней будут стоить пленникам слишком многого».
– Я помогу вам, – внезапно сказал Ищущий.
– Вы так говорите, как будто я что-то решил, – не открывая глаз, пробормотал Полынь.
– К-конечно, решили. Ведь ваши эмоции я тоже вижу.
Пеплов принц. Конечно, его не любят во дворце.
– Ну вот, теперь вы злитесь, – в интонации Лиссая послышалась улыбка.
Не снисходительная, скорее намекающая на то, что Ищущий не против поднять забрало и немного наладить отношения, но. Это не вполне уместно сейчас, когда Полынь уже одной ногой – ай, ладно, признаем, двумя ногами – стоит за чертой, которую нарушать не стоило бы.
Они готовили эту операцию больше трех месяцев, чтобы он сейчас пустил все под откос – без доказательств, без плана, с очень плохими шансами на победу, и все на основании нескольких слов человека, оказавшегося тут случайно.
– Лиссай, если вы не прекратите читать мои эмоции, то я воспользуюсь Умениями и начну читать ваши мысли – и тоже буду их комментировать. Каждую. Вслух. Как думаете, вам это понравится?
В темноте Полынь почувствовал, как принц слегка отодвигается от него.
«Нет, вообще, я не прав, – едва договорив, нахмурился Внемлющий. – Когда еще открываться, если не противостоя такой тьме? Да и не может принц отключаться от чужих эмоций, насколько я помню рассказы Тинави. Как-то нехорошо получилось».
Судя по тихой усмешке сбоку, смущение и раскаяние Полыни принц тоже отметил.
«Так, понятно, надо просто привыкнуть», – Внемлющий устало потер лоб рукой.
– Простите. Я был резок, потому что не ожидал такого развития событий.
– Я понимаю. Но. Осторожнее, Полынь! Вы извиняетесь передо мной третий раз за день: смотрите, как бы это не вошло у вас в привычку.
– Да вы издеваетесь!
– Нет, – Ищущий тяжело вздохнул. – Просто пытаюсь немного снизить уровень боли.
На сей раз уже Полынь сказал:
– Понимаю, – и поднялся на ноги.
Пока одна часть его сознания анализировала диалог с принцем, другая дотошно пересматривала, распаковывая, недавно уложенную в мозгу информацию о ферме и окрестностях. М-да. Так долго распределять сведения по полочкам и ящичкам памяти, чтобы теперь опять устраивать бардак!.. Ну что за день!
– Лиссай, я ненадолго отойду, хочу кое-что проверить. Пожалуйста, изобразите, что спите, потому что к вам наверняка заглянут. Когда вернусь, решим, как быть.
– Хорошо, – ответил принц и послушно вытянулся на матрасе.
А Полынь, взмахом руки развеяв тревожный шарик, вновь вошел в образ: громко зевнул, потянулся и, почесываясь, потопал к двери.
– Хей! Куда намылился? – Один из двух охранников, дежурящих у костра, перегородил дорогу Внемлющему.
– Пф, догадайся, умник, – тот выразительно постучал по виску. – Куда всякому иногда нужно в ночи?
– Туалет в доме.
– А мне нравится делать это в лесу: я, считай, дитя природы. Боишься, что натворю чего? Ну так проводи, – загоготал Полынь при виде брезгливости, проступившей на лице бандита. – Однажды я куплю вашу ферму, так что лучше не беси меня, усек?
– Это ты меня не беси, – зарычал было мужик, но его коллега шикнул на него:
– Тибер, ты сейчас всех перебудишь, шеф будет злиться, – и кивнул Полыни: – Иди. Но оставайся в нашем поле зрения. Иначе пеняй на себя.
Внемлющий, фыркнув, отошел так, чтобы видеть между деревьями проглядывающий за ними дом.
Из него не раздавалось ни звука. В окнах было темно. Пленников, вероятно, держат в подвале. Охрану не видно, возможно, все внутри. Но в целом внимание Полыни было направлено на кое-что другое: а именно, на будто бы слегка мерцающую в лунном свете груду белых камней слева от дома. Часть кладки была сделана из них же. Если приглядеться, становилось понятно: это руины древнего монумента, скульптуры. И. Да. Вон – один из обломков – не что иное, как сложенные вместе ладони с лежащим на них бриллиантом, на одной грани которого наверняка был выгравирован ключ.
Итак, раньше здесь стояла статуя, символизирующая Дом Ищущих, – такая же, как на холме, расположенном минутах в пятнадцати отсюда.
Однажды Полынь уже сталкивался в лесу с такими загадочными парными скульптурами с изображением ключа – правда, те принадлежали Дому Спящих. Полынь тогда ловил колдуна, похитившего драгоценный амулет у асеринского посла, и этот колдун скрылся от него в длинном подземелье, почти тайном ходе, протянувшемся между подобными скульптурами. Ход, ведущий из ниоткуда и никуда, звучит странно до тех пор, пока не поймешь, что это был минималистичный термальный курорт при подземной реке, заброшенный со временем.
А Дом Ищущих, хоть и являлся королевским родом, в прошлые столетия часто повторял что-либо за Домом Спящих – более могущественным в забытые времена Срединного государства. Вполне вероятно, и тут случилось то же самое: Ищущие, что называется, собезьянничали, содрав чужую идею. Так как – Полынь вспомнил это после беседы
