даже когда мой желудок сжимается, а легкие кричат о воздухе. Просто знаю, что он меня вытащит. Не знаю откуда, но знаю. Я в безопасности в его руках, даже в такой ситуации.
Даже глядя в холодное лицо смерти.
Как только мое тело против моей воли начинает хватать воздуха, он хватает меня под руки и поднимает на поверхность. Я кашляю и сплевываю воду.
— Доверие, которое ты испытываешь ко мне, делает тебя мокрой. Не тот поступок.
Слышу соблазн в его голосе, хотя он приглушен мокрыми волосами, прилипшими к моим ушам. Я выплевываю еще воды и выравниваю дыхание.
— Что? — Я зачесываю волосы назад, слыша, как капли возвращаются в озеро и смешиваются с водой.
— Когда я плюнул на тебя. Ты была возбуждена, не потому что тебе нравится быть униженной. Это потому, что ты доверяла мне достаточно, чтобы сделать это с тобой. Ты позволила мне трахать тебя, заботиться о тебе, черт, даже доверила свою жизнь в мои руки. Все дело в доверии. — Он целует меня. — Ты веришь, что когда я остановлю твое дыхание, то верну его тебе. — Его рот находит мою ключицу, целуя выше груди. — Ты всегда кончаешь, потому что доверяешь мне больше, чем своему мужу. Ты доверяешь мне больше, чем себе.
— Я-я… это… — Я пытаюсь бороться с его словами, но он прав. Я доверяю ему. Все внутри меня должно ему не доверять, он взял меня на мушку, черт возьми, но не чувствую страха, когда дело касается его. Он держит всю меня в своих руках, и я никогда не переживаю, что он меня бросит.
— Ты бы позволила мне сделать с тобой все, что угодно, не так ли, кролик?
Я вгрызаюсь в щеки и сглатываю, прежде чем мои глаза поднимаются, чтобы встретиться с его.
— Да, — шепчу я.
— Ты позволишь мне трахнуть тебя в задницу? — Небрежно спрашивает он.
У меня отвисает челюсть, и издаю непреднамеренный писк. Я бы позволила ему сделать все, что угодно…
Кроме этого.
— Нет! — У меня никогда никого не было внутри меня таким образом. Ни с мужем. Ни с кем. Лекс уже и так получил много частей меня. Ему это не нужно. Я качаю головой.
— Кролик, — говорит он более строго. — Разве я не всегда заставляю тебя чувствовать себя хорошо?
— Нет. Я могу вспомнить несколько случаев, когда ты этого не делал. — Он сделал много вещей, которые не заставили меня чувствовать себя хорошо… или не заставили меня чувствовать себя хорошо сначала.
— Что, если мы сыграем в игру? Я позволю тебе сбежать, и если поймаю, возьму твою задницу.
Я вспоминаю, как он ел мою киску на капоте после того, как поймал меня. Как сильно он заставил меня кончить. Боже, я хочу этого, но не хочу того, что он предлагает сейчас. Не хочу, чтобы он трахал мою задницу.
— Нет, Лекс, — говорю я твердым голосом, который не дрогает.
— Нет — это не ответ, потому что на самом деле это был не вопрос, Селена. — Он выпускает меня из своих объятий. — Но я дам тебе фору.
Он целует меня, и это похоже на прощание. Мое беспокойство переключается с того, что он трахнет мою задницу, на то, что он хочет, чтобы я побежала, чтобы бросить меня. Эта мысль пугает меня больше, чем то, что меня держат под водой. Это заставляет мой желудок сжиматься, а сердце биться быстрее.
— Когда волк рычит, кролик убегает. — Лекс наклоняется ближе ко мне. Холодная вода стекает с моих волос и смешивается с его теплым дыханием, создавая идеальный шторм на моей шее. Он рычит мне в ухо, посылая вибрацию по моему телу. — Беги.
Я остаюсь на месте, где стою, с каменистым дном озера под ногами.
Его глаза сужаются, и он начинает считать.
— Десять… — Он ухмыляется. — Девять…
Я делаю резкий вдох. Он не шутит. Я вижу серьезность на его лице. Он отсчитывает секунды, давая мне меньше времени, чтобы убежать от него. Это его маленькая охотничья игра. Ну, я думаю, сначала это было моя, но на этот раз ставки гораздо выше.
Это будет больно.
Я поворачиваюсь и направляюсь к берегу, но вес воды замедляет каждый шаг. Это похоже на движение сквозь кошмар, только я не проснусь, когда его пальцы коснутся моей кожи. Острые камни впиваются в мои ноги с каждым шагом, который делаю. Я игнорирую боль. То, что он приготовил для меня, заставит эти камни чувствовать себя как ватные шарики. Я уже запыхалась к тому времени, как добралась до берега. Он медленно идет позади меня, продолжая обратный отсчет. Его обычно приятный голос становится зловещим, когда каждая цифра слетает с его губ.
Я осматриваю местность, пытаясь приспособиться к незнакомой обстановке. Единственный свет, который можно найти, — это сияние солнца, только что показавшегося из-за горизонта. Тропинка огибает озеро, и я бегу к ней. Почва влажная от росы, и мои ноги погружаются в землю. Это холодное месиво у меня между пальцами ног. Острые камни врезаются в мои ноги, я стараюсь не обращать внимания на боль. Я должна продолжать бежать.
Я больше не слышу его позади себя. Могу только слышать, как мои ноги стучат по дорожке. Бегу к деревьям, цепляясь за толстые стволы, чтобы не упасть, когда взбираюсь на холм. У меня нет времени думать о своей наготе или заживающих синяках. Даже не замечаю, как ветки ударяют по моей коже. Все это не будет иметь значения, если его голодные руки поймают меня.
На вершине холма наклоняюсь, чтобы перевести дыхание, осматривая направление, откуда пришла. Я не вижу Лекса, и снова беспокоюсь, что он сделал все это только для того, чтобы бросить меня, что прогнал меня, как собаку, которую больше не хочет. Эта мысль причиняет боль больше, чем острый укол, который чувствую в боку с каждым вдохом.
Капля дождя падает мне на руку, и я смотрю на небо. Молния разрезает тьму надо мной, прежде чем небо открывается, и дождь переходит в непрерывный ливень. Фантастика. Капли катятся по моей коже и леденят мои кости. Они путешествуют по моей груди и охлаждают мои груди, укрепляя мои соски. Я обхватываю себя руками, чтобы согреть их.
— Кролик? — Лекс зовет, и я поворачиваю голову на его голос. Разворачиваюсь на пятках и снова направляюсь к небольшому пруду, окруженному большими камнями. Дождь режет мне глаза, ослепляя меня. Я сдуваю его с губ на бегу. Как только добираюсь до первого большого камня, рядом с ним появляется Лекс.
